Клыки Доброй Матери

Скрестив ноги, Поно сидел на циновке и при свете жаровни выводил знаки острой палочкой. Перед ним лежал плоский ящик с разглаженным песком. Поно шептал себе под нос, сверялся со свитком, хмурился, стирал и переписывал.

— Братец! — донеслось от двери. — Вот ты где!

Нуру искала его и нашла, и теперь, подойдя, села рядом.

— Ты не раздумал? — спросила она. — Не поплывёшь со мной, не хочешь увидеть далёкие земли?

— Ох, очень хочу! — сказал он, откладывая свиток в сторону. — Но, может быть, потом. Фаруху будет плохо без меня, и я дал ему слово, что выучусь.

— И ещё здесь Дамира, — лукаво сказала Нуру.

— Ох, ладно, и ещё Дамира! Знаешь, она согласилась подождать.

— Ещё бы! Станет женой советника…

— Ну, советником я, должно быть, так скоро не стану. Она же не ради этого… Да ты дразнишь меня!

Нуру рассмеялась.

— Я буду скучать по тебе, — сказала она потом. — Ох, братец, я буду скучать по тебе, очень!

— И я по тебе, — ответил он ей.

Они ещё долго сидели, обнявшись, и говорили — вспоминали о прошлых днях и мечтали о будущих, и не могли наговориться.

Настал день отъезда. Все они собрались в пиршественном зале — и те, кто отбывал, и те, кто оставался. Кто-то печалился, но грустнее всех в этот день была одна девушка со срезанными косами. Она не ела и не пила. Другие этого не замечали — может быть, только один и подметил.

Он встал со своего места — разговоры притихли, — подошёл к ней и спросил:

— Поедешь со мной?

И добавил:

— Я убивал людей, ты знаешь. Своей жене я велел, чтобы она отправилась к ушам богов, и дал ей нож. Я увезу тебя в чужие земли, к чужим людям, где многие хотят причинить мне зло и захотят причинить зло тебе. Поедешь?

Марифа истолковала, и Поно пробормотал:

— Вот так приглашение!

Но Шелковинка встала со своего места, и шагнула к Чёрному Коготку, и улыбнулась, и положила ладонь ему на грудь.

В тот день, когда корабль выходил из гавани Пелая, чтобы отправиться к Равдуру, небо было чистым и дул попутный ветер. Нуру стояла у борта, глядя на берег, а рядом Мараму негромко играл на дудочке. Потом он спрятал её, улыбаясь, и обнял Нуру.

— Мой друг передал, — сказал он, — что ему больше нравилось, когда ты носила его на груди.

— Ох! — воскликнула Нуру, смутившись. — Я об этом не думала!

Она прижалась к плечу Мараму, укрыла лицо. Глупая дудочка!

— Но ещё он сказал, — продолжил Мараму, — что хочет домой. Души на ветвях белого леса ждут его, и он стосковался по разговорам. Теперь он рад, что возвращается.

Волны катились. Свет высокой печи отражался в воде и слепил глаза. Корабль покачивался, будто колыбель. Нуру глядела на берег, где оставляла многое — своё прошлое и дорогих людей, которых увидит нескоро. И тех, кого уже никогда не увидит.

Мечты сбылись. Отчего же у них привкус печали?

Нуру припомнила себя прежнюю, тонконогую девочку с побережья. Припомнила, как мечтала о море и как однажды обещала Сафиру, что они уплывут в другие земли вместе, и на глазах её проступили слёзы. Она прижалась к Мараму, а он, всё поняв без слов, обнял её крепче.

И небо раскинулось над ними, синее, как камни далёкого, навеки теперь сокрытого города Паи-Ардхи.

Больше книг на сайте — Knigoed.net