Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

Весной 1954 года Кассини вылетел в Калифорнию. Там его ждали дела, и он воспользовался этой поездкой как удобным предлогом продолжить свои ухаживания непосредственно на месте. У Грейс в ту пору были в самом разгаре съемки «Деревенской девчонки», и, как теперь уверяет Кассини, она не подавала ни малейших признаков того, что увлечена кем-либо из своих партнеров по фильму: Бингом Кросби или Уильямом Холденом. Грейс держала своего любезного кавалера на расстоянии. Как и раньше, она преподносила ему сюрпризы. Кассини обнаружил, что ему часто по вечерам некуда себя деть, и он воспользовался этой возможностью, чтобы сопровождать в «Сиро» таких знаменитостей, как Анита Экберг и Пьер Анджели, причем добился того, чтобы его присутствие было отмечено в светской хронике. Даже вечер, занятый незапланированным мероприятием, мог принести пользу в его долгосрочной кампании.

— Я тебя не понимаю, — сказала ему Грейс, после того как наткнулась на его имя в колонке голливудских сплетен.

— Все очень просто, — ответил Кассини.

— Ты занята. И, кажется, я для тебя мало что значу. Я люблю потанцевать, я должен заботиться о своей репутации.

Любовный роман в том виде, в каком его навязывал Грейс Кассини, скорее напоминал партию в шахматы или покер, нежели ухаживание в привычном смысле слова, и после шести месяцев поединка, Грейс обнаружила, что с удовольствием участвует в нем. Она отвергла предложение Кассини сопровождать ее в джунгли Колумбии, однако охотно отвечала на знаки его внимания, почти ежедневные письма и телефонные звонки. А накануне отъезда в Париж она послала ему открытку со следующими словами: «Кто любит меня, тот последует за мной». Дама решила вступить в ту же самую игру.

Первая попытка Кассини присоединиться к Грейс во Франции провалилась из-за его собственной нерасторопности. Он прибыл в аэропорт, чтобы лететь в Европу, но тут выяснилось, что срок действия его паспорта давно истек. Вот почему прошла целая неделя, прежде чем Кассини оказался за одним столиком с Грейс в обеденном зале отеля «Карлтон» в Каннах, потягивая «Кир Рояль» перед обильным обедом, который здесь было принято открывать miusse le trois poissons. [9]После чего следовало две бутылки знаменитого «Дом Периньон». Парочка, казалось, искрилась весельем и счастьем. Однако Грейс ни разу не раскрылась перед ним до конца, как на то надеялся Кассини. Вот что он позднее писал об этом:

«Наши отношения были до обидного платоническими».

Кассини вернулся в свой номер, твердо решив, что предпримет еще одну, последнюю попытку. Он начал свою кампанию еще осенью, теперь же уже была весна. Более того, он отправился за тридевять земель — самолетом и поездом. И теперь настал момент принять окончательное решение. У Грейс перед началом съемок в запасе оставался один свободный день, и она согласилась провести время с Олегом. Это был пикник с холодной уткой и бутылкой «монтраше» 49 года в романтической бухточке Средиземного моря. На голубой поверхности воды качался плотик для ныряльщиков, и именно на этом плотике, под теплым июльским солнцем Кассини предпринял последнюю попытку покорить Грейс. Он признался ей, что устал от затянувшегося ухаживания, от той церемонной игры, которую она вела с ним. Он говорил Грейс, что горячо любит ее и лучшее тому доказательство — долгие месяцы упорства и преданности. Его судьба, сказал он ей, теперь всецело в ее руках. «Теперь же, — заключил он, — нет смысла притворяться дальше».

«Она промолчала, — вспоминает Кассини, — однако посмотрела на меня так, что мне стало ясно: я одержал победу».

Парочка вернулась в гостиницу, чтобы воплотить слова в дело.

«Казалось, мы парили, — писал позднее Кассини, — околдованные силой наших ощущений. От нее пахло гортензиями — экзотический и одновременно чистейший из ароматов. В ней было нечто от нежного бледного перламутра, вся она лучилась свежестью и утонченностью: ее кожа, ее духи, ее волосы. Я был на седьмом небе от счастья, ощущая лишь чарующую прелесть этих моментов».