Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

Вся страна еще долго не могла стряхнуть с себя волшебные чары. На Бродвее Этель Мерман в течение нескольких месяцев выступала в «Удачной охоте» — на скорую руку состряпанной сказочке о том, как богатая невеста из Филадельфии, на которую свысока смотрит местная аристократия, в конце концов покоряет сердце средиземноморского принца. Модные журналы пытались проанализировать образ Грейс Келли, магазины же старались его продавать. Эн-би-си добавила монакское время к своим часам в штаб-квартире в Радио-Сити, а кроме того, на протяжении двух недель знакомила телезрителей и радиослушателей с историей и культурой княжества. Грейс Келли стала для Америки символом опрятной и ухоженной барышни из дома по соседству с вами, и поэтому не удивительно, что вся страна, посчитав себя за соседку, желала принять участие в празднестве. «Грейс, — писала Ма Келли в заключительной десятой статье, — является ярким примером того, что мы за люди в нашей стране и во что мы верим. В некотором роде, ее история — еще одно подтверждение американской мечты. И если Грейси сумела найти себе принца, то это по силам каждой американской девушке».

Если учесть число молодых незамужних американок брачного возраста на 1 января 1956 года и число свободных принцев, это заявление, с точки зрения статистики, не выдерживает никакой критики. По правде говоря, Грейс Келли ухватила одного из тех немногих холостяков середины пятидесятых, кто, кроме имени, обладал еще и более или менее значительным кусочком суши. Но Ма Келли явно парила на крыльях мечты. В любой романтической истории наступает момент, когда Принц Очарование подает руку Золушке, и именно этому моменту Грейс придала особое правдоподобие. Мифы перестают быть выдумкой, если воплощают в себя ценности, милые сердцу тех, кто в них верит. Вот почему Америка периода «холодной войны» с радостью позабыла о бомбоубежищах и результатах голосования в ООН, чтобы отпраздновать такие вечные человеческие истины, как надежда, преданность и нежность.

Однако это празднование имело и не столь нежную сторону, в особенности для тех пассажиров «Конституции», которым изо дня в день приходилось сталкиваться с двумя десятками соперничавших между собой журналистов и фоторепортеров, заполнивших собою все судно. Каждый из них денно и нощно охотился за очередной потрясающей новостью, чтобы затем срочно отправить ее в газету. Агентства новостей перегрызлись между собой за право пробить своего представителя на ограниченное число свободных мест на борту лайнера, и всем им было мало одних лишь соревнований по шаффлборду[16], чтобы поместить на очередной странице очередной отчет о путешествии. «Это было ужасно! — вспоминает Мари Фрисби Рэмбо. — Некоторые из них вели себя пристойно, но в целом впечатление было такое, будто они только и ждут, чтобы Грейс или кто-то еще упал и сломал себе ногу».

Помолвка и бракосочетание Грейс Келли явились первым событием в современной истории, породившим журналистскую истерию (число репортеров составляло чудовищную диспропорцию с числом и значимостью фактов, о которых предстояло вести репортаж), в результате чего семье Келли пришлось взять на себя ответственность за последствия. Проведя в плавании всего два дня, Грейс и ее родные начали получать от друзей телеграммы, в которых сообщалось о том, как уныло и без всякого энтузиазма повествуют некоторые из американских газет о жизни на борту судна. Не обошлось даже без пересудов о якобы имевших место семейных разногласиях — основанных, кстати, на довольно метком наблюдении, что представители старшего и младшего поколений предпочитали проводить время на разных палубах. Газеты также не упустили возможности съязвить, что, мол, часть судна закрыта для посторонних, чтобы обеспечить Грейс уединение и покой.

Джек Келли созвал «военный совет». Было решено, что в оставшиеся дни Грейс будет уделять немного эксклюзивного времени каждому из репортеров, а кроме того, пассажирам было рекомендовано вежливо держать себя с представителями прессы, чтобы те тоже почувствовали себя частицей большой семьи. Морсену Хаджинсу, представителю пресс-службы МГМ, вменялось в обязанность координировать порядок интервью и фотосеансов. Судно плыло дальше, и репортажи с борта «Конституции» становились все более дружелюбными и позитивными. Однако большая часть журналистского воинства — около двух тысяч вооруженных «лейками» и блокнотами репортеров со всего света — уже поджидала прибытия судна в Монако. Правда, бессмысленно было рассчитывать, что Грейс даст эксклюзивное интервью каждому из них. Когда «Конституция» прошла Гибралтар и повернула на север — к берегам Франции, в плавучем лагере наступило некоторое отрезвление. «Американский» океан остался позади. Средиземноморье было вотчиной Ренье. И неизведанное уже стучало в дверь.