Княгиня Ольга

Да и мирная жизнь угнетала воеводу. Вот уже какой год на Руси стояла тишина, народы ее и племена не бунтовали, не выказывали недовольства к стольному граду. Уставы великой княгини, казалось, навсегда положили конец смутам и волнениям. Теперь многие народы и племена везли дань в Киев сами. Важно им было увидеть стольный град своей державы и великую княгиню Ольгу, любезную им. Только за минувшую зиму, шестую после утверждения княжеских уставов, в Киеве побывали кривичи и полочане, наведались меря и мурома. Им, в свое время наказанным, непременно нужно было увидеть княгиню Ольгу и поклониться ей ценными мехами за то, что ее милостью народы меря и мурома живут в мире и достатке. Даже древляне отправили дань в Киев своими силами. За пять лет, кои не платили дань, они окрепли, град Искоростень возвели вновь, и больше не помышляли уйти из-под руки Киева.

И потому воевода Свенельд и его дружина страдали от безделия, от скупого княжеского довольствия, уставали от сельской работы, кою тянули словно смерды. Потому Свенельд искал пути, как всколыхнуть, взбудоражить тишину и покой на Руси или на ее рубежах. Но пока воевода не находил повода, оттого и был недоволен и своей скучной жизнью, и княгиней Ольгой, всю власть подмявшей под себя.

В Киеве воевода не сидел и не задерживался, ему больше был мил Вышгород. Там, волею княгини Ольги, постоянно пребывал князь — отрок Святослав, коего воевода — кормилец учил военному искусству.

Одиннадцатилетний князь удивлял Свенельда. Был он не по годам зрел и силен. И на сей раз, когда Свенельд вернулся из долгой отлучки, увидел Святослава и Асмуда с обнаженными мечами. Было видно, что их поединок длился долго, потому как у воеводы взмокла рубаха на спине и по липу катился пот. А князь был свеж, словно только что начал бой, и в его ударах не чувствовалось никакой усталости, к тому же они походили на удары взрослого воина. Свенельд слез с коня, обнажил меч и двинулся к Святославу.

— Защищайся, князь! — крикнул он.

Но румянощекий князь только смахнул рукавом со лба пот и весело отозвался:

— Сам защищайся, воевода! — И налетел на Свенельда, словно молодой барс.

Зазвенели мечи, и опытный воевода вскоре понял, что князь уже многое умел в рукопашном бою, и была видна выучка искусного воина Асмуда. У Свенельда еще хватало ловкости и изворотливости, но и он устал от того кружения, от резких выпадов, кои навязал ему Святослав. Вот он справа, вот — слева, там уже за спиной, а меч сверкает и сверкает, а глаза князя и того пуще. Свенельд едва успевал отражать удары, меч тяжелел, а у Святослава на лице лишь улыбка и никакой усталости. Наконец Свенельд воткнул меч в снег, скрестил на груди руки.

— Досталь! Сдаюсь на твою милость, добрый князь! — сказал воевода и был доволен, потому что восторг и радость Святослава не знали границ.

— Я победил! Я победил! — кричал князь, прыгая и вскинув меч. Да тут же повернулся к Асмуду: — Иду на вы! Защищайся!

Но Асмуд не взял в руки меча.

— Ты славно потрудился, Свят. Нынче батюшка Перун к тебе милостив. Ты заслужил отдых и пользуйся им. — Асмуд накинул на разгоряченные плечи князя кафтан, — Иди испей сыты, а я сейчас приду.

Князь Святослав отдал меч Асмуду и убежал в терем. Воевода — кормилец дождался, когда за князем захлопнулась дверь, и сказал:

— Лютый возрастает воин. Да и во благо.

— Верно заметил, старый друг: во благо, — согласился Свенельд и спросил: — А что матушка княгиня, здесь? Я приехал за милостью.

— Великой княгини в Вышгороде нет. А милость разве ты заслужил?

— Хочу надеяться. Я выгнал за рубеж двадцать семь воинов нашего с тобой роду — племени.

— Выгнать-то выгнал, а отнятое купцам не вернул.

— Как вернешь, ежели все с рук спустили, — с заминкой ответил Свенельд.

— Тогда не миновать тебе опалы. Слышал я, как матушка княгиня дала обещание купцам наказать грабителей и вернуть обиженным их добро.

— Экая оказия. Она и мне о том говорила, я же подумал, что забудет. Что же теперь делать? — расстроился Свенельд.

— Вот и я думаю. Да не впервые нам из ям выбираться, — обнадеживающе сказал старый воевода.