Княгиня Ольга

При ясном свете морозного дня Ольга увидела в глазах Богомила такую ненависть, какой даже в пору кровной мести не испытывала к врагам. Она поняла, что, бросив открытый вызов ей, государыне, верховный жрец не думал о последствиях, потому как не страшился смерти. Увидев на своем веку тысячи смертей, он давно уже не страдал чувством жалости ни к людям, ни к себе. Знал же он твердо и другое: посягнув на его жизнь, Ольга восстанавливала против себя всю языческую Русь. И найдутся тысячи и тысячи сынов мироправителя Перуна, подобных Светомилу, которые, не дрогнув, отдадут свою жизнь за веру и пошлют более меткие стрелы в отступницу. И Ольга поняла все, чего добивался Богомил. Снова в ее груди всколыхнулся гнев. О, она сумеет наказать этого супротивного ей человека за то, что возомнил себя и вознес выше великокняжеского чина. Она скажет сейчас подданным доброе слово и уйдет в терема. Богомилу же после сего жить до полуночи. Ибо никому не дано безнаказанно поднимать руку на государей.

Но вновь усмирила свой гнев великая княгиня. Она вспомнила, как молитву, слова Нагорной проповеди, которую многажды повторял ей отец Григорий и заставлял запомнить: «Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас, молитесь за обижающих вас и гонящих вас. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда?» И Ольга сказала Богомилу:

— Всевышний защитил меня от твоей стрелы. И ты прощен. Иди с Богом на свой холм и сохрани жизнь услужителю Светомилу, — Ольга возвысила голос и говорила не только Богомилу, но всем, кто стоял близ нее и поодаль: — Я хочу мира в Киеве и в державе, хочу благоденствия моих детей, Перуновых ли поклонников, христиан ли. Потому слушайте, дети мои, последнее. Вы вольны в своих чувствах, в своей вере. Дайте и мне волю!

И всколыхнулась площадь, и покатилось над ней волнами. И вылилась в улицы, в переулки полуденного Киева, все волнами, волнами: «Волю княгине! Волю княгине!» Ольга смотрела на горожан, на площадь, кою заполонили киевляне, и куда-то дальше, в неведомую даль, и по ее лицу катились слезы. Она вольна! Русь благословила ее, утолила жажду страдающей души. «Господи милостивый, Тебе мое благодарение!» — воскликнула она в душе.

Княгине помогли сесть на коня, и она медленно поехала к своему подворью, до самых теремных ворот сопровождаемая людским морем, над которым, как прибой, звучали два слова: «Волю княгине! Волю княгине!»

Удивленный всем увиденным и услышанным, князь Святослав молча и почтительно ехал за матушкой. Такой сильной и такой мудрой он еще не видывал ее.

Глава двадцатая

ИДУ В ГРЕКИ

Все, что случилось в Киеве на сплошной седмице перед Крещением Господним, было ведомо отцу Григорию из рассказов прихожан, кои побывали на городских улицах в день встречи Ольги с киевлянами и жрецом Богомилом. И первым побывал у него купец Прокл, который был очевидцем тех событий. Он рассказывал с жаром и восхищением:

— Матушка княгиня не дрогнула и в тот миг, когда стрела ударила в коня и поразила животину. Ольга упала на снег и тут же поднялась, пошла на Богомила, токмо меча не успела взять в руки.

Восхитился ее подвигом и отец Григорий, но не тем, о каком рассказывал Прокл, а иным, более значительным: она завоевала сердца россиян, она заслужила благословение народа и теперь путь к новой вере для нее открыт. Григорию было отрадно, что княгиня Ольга сожгла за собой мосты, связывающие ее с язычеством. И теперь его долг стать пастырем ринувшейся в неведомое. Он знал, что такому большому кораблю, как великая княгиня Ольга, плавание в море неведомого не страшно. И все же он хотел быть рядом. Он удивился тому, что Ольга не наложила опалы на Богомила, и был уверен, что верховный жрец скоро забудет сию милость и вновь восстанет против Ольги. Наверное, он тайно будет собирать свою языческую рать и ждать часа, когда можно будет нанести ей удар — открыто ли, тайно ли, — но всегда коварно. Богомил не будет с этим считаться, ему неведомы законы справедливости, нравственности.

Отец Григорий счел себя ответственным за жизнь княгини Ольги, потому как был уверен, что благодаря ему в ней открылась жажда припасть к чистому источнику христианской веры. Защитить Ольгу от внешних напастей — вот его святой долг. И еще он должен дать ей очень важный совет. Григорий хотел, чтобы великая княгиня приняла православную веру от руки первосвятителя христианства патриарха Византийского Полиевкта.

Размышляя о судьбе великой княгини, отец Григорий ощутил острое желание немедленно идти в княжеские терема. В нем пробудилась уверенность, что его там ждут. Еще сомнения закрадывались в душу, но он не дал им воли, не мешкая оделся и покинул храм, наказав у ворот служке Микуле быть в бдении:

— Ноне тати в угаре, сын мой.

Предчувствия не обманули отца Григория. На красном крыльце он был встречен боярыней Павлой. Поклонившись, она повела его в приемный покой.

— Токмо что говорили о тебе, святой отец. И матушка княгиня желает видеть тебя, — сказала Павла, пока поднимались по лестнице.