Княгиня Ольга. Истоки

Витающий вокруг аромат цветов, полевых трав и горящих благовоний, смешиваясь с запахом чуть влажной древесины, создал скорбную и одновременно величественную атмосферу, которая только усилилась, когда воевода зажёг факел, и на лике Вещего Олега отразились непослушные сполохи пламени.

Степенно, не торопясь, он подошёл к сооружённому погребальному костру и зажёг его. Богуслава согнулась в беззвучном плаче, прижимаясь к поддерживающим её Ольге и Лане; Гостомысла-младшего приобнял Ходута, который не сводил глаз с отца, что уходил в свой последний путь.

— Мы собрались здесь… — голос Вещего Олега дрогнул, но он продолжил свою речь, повернувшись спиной к огню и лицом — к гостям. — Дабы оплакать кончину великого государственного мужа, доброй души и неутомимого служителя этого города. Гостомысла, человека, чья преданность благополучию Новгорода не знала границ. Его наследие, высеченное в стенах посада и гаванях Торга, будет вечно храниться в памяти наших потомков! Словно вчера помню, как познакомился с ним, молодым, но таким же бодрым и полным сил, на приёме у его отца… Сейчас же он — лишь холодная окоченевшая плоть, но дело его будет жить в сердцах горожан, а кровь — в жилах потомков!

Мужчина сделал паузу, вглядываясь в мрачные, полные боли утраты лица окружающих. Выдаст ли кто-то себя кислой и скучающей миной? Покажется ли излишне, неестественно горестным или, наоборот, равнодушным?

Что бы не говорили остальные, в версию со случайной гибелью градоначальника опытный политик не верил. Вот так взять и подавиться? Кто угодно, но только не деятельный и превосходящий молодёжь в своём кипучем желании работы во благо города Гостомысл.

— Давайте же не будем предаваться скорби, а вспомним вместо этого несгибаемый дух и трудолюбие покойного, почтим его память как градоначальника, отца и супруга. Всем нам будет не хватать его опыта и мудрости, но, согласно традиции, Новгород останется в руках тех, кому он и государство могут всецело доверять.

Ходута хмурится: по учреждённому договору между князем Рюриком и его дедом, ещё одним Гостомыслом (да сколько их может быть!), должность посадника переходила в их роду по наследству от отца к старшему сыну, если таковой имелся. Даже если бы сам он хотел этого… какой из него градоначальник?!

— Прощай, дорогой Гостомысл, наш друг, брат, соратник и защитник государства. Да обретёшь ты вечный покой в объятиях этого города, который так горячо любили. Покойся, ибо дело твоё сделано… а мы постараемся взрастить заложенные тобой семена и труды.

Наступила гробовая тишина, и каждый задумался о своём, дожидаясь, пока костёр достигнет самих небес и Сварожич заберёт душу умершего в лучший мир. Обессилевшая от слёз Богуслава опирается на плечи Ланы и глядит на алые языки пламени; Ольга едва заметно касается своими пальцами руки супруга, стараясь поддержать его — трагедия на собственной свадьбе если не подкосила Игоря, то оставила на нём неизгладимый отпечаток.

Великий князь киевский из-за происшествия не только не провёл с ней первую брачную ночь (что отчасти дарило юной супруге облегчение), но и не притронулся к еде с тех самых пор.

Милица, которую тоже держал за руку муж — но совсем по-другому, словно капкан угодившую туда жертву — бросила полный обиды и одновременно грусти взгляд на Ари; а Сверр обвёл взглядом присутствующих, пытаясь про себя пересчитать всех влиятельных гостей, в том числе и купцов из торгового братства.

Лана, хлопая оленьими глазами с густыми длинными ресницами, утешала безутешную вдову Гостомысла — раз. Рейнеке, старый рыжий лис, тоже был здесь, провожая в последний путь градоначальника вместе с малорослым Хрущом — ещё двое. Дородный Вепрь не отходил от пышнотелой молодой жены — четвёртый. Из всей пятёрки недоставало только Вола.

Совпадение или нет?

Впрочем, от размышлений его отвлекает строгий, суровый взгляд Бранимира. Рассматривать присутствующих во время прощания с покойным — неслыханная дерзость, поэтому молодой дружинник стыдливо опускает взгляд вниз.

Так и стояли они несколько минут, словно одно целое. Мысли и сердца провожающих посадника были наполнены одновременно скорбью и благоговением, а киноварное пламя поднималось всё выше и выше, озаряя красками серое пасмурное небо.

И в потрескивании дров они, казалось, слышали голос старого Гостомысла, нашептывающий древнюю мудрость и ведущий их вперёд по жизни, говоря, что смерть — это не конец, а лишь новое начало.

* * * * *

— И вы молчали?!

Сверр и Ари виновато опускают головы, не зная, как оправдать себя, и только Бранимир находит в себе смелость ответить воеводе.

— Это была обычная потасовка, мы сначала вообще за грабителя его приняли. Потом выяснилось, что негодяй вымогал у Вепря деньги, иначе грозил сжечь всего его склады с воском на Торгу, — старый дружинник хрустнул сомкнутыми в замок пальцами и вздохнул. — Не думаю, что покушение на него как-то связано со смертью Гостомысла… Да и разве не подавился он?