Княгиня Ольга. Истоки

Глухой удар — и рука Кулоты врезается прямо в нос Игоря, заливая лицо и плечи молодого правителя кровью; следом идёт и второй, на этот раз он приходится по виску. Перед очами сына Рюрика всё вмиг расплывается, меркнет и дрожит, но он делает усилие и что есть мочи давит на землю под собой раненой ногой — резкая боль возвращает его в чувства и не даёт окончательно провалиться в небытие.

— Нет, лягушата хотя бы скачут, а ты — шуровёшка (3)!

Успокойся.

Скольких бравых молодцев не ранит свирепый вепрь, скольким не вспорет животы своими клыками, охотники всё равно убьют секача и разделять меж собой его мясо и шкуру.

Стань охотником, уподобься бабру (4) или пардусу (5) — и тогда одержишь верх и над грозным кабаном, и над яснооким туром, и над своими страхами. Разум охотника должен быть ясен и хладен, как зимний день.

В тот же миг главарь мятежников целится в челюсть князя, но на сей раз Игорь ведёт себя более предусмотрительно и уходит в сторону, в ответ заряжая в живот противника кулаком. Кулота, согнувшись пополам, кряхтит от боли… и скользит рукой за пояс, где у него уже был припасён сакс (6) с толстым лезвием.

Остаётся выждать подходящий момент для атаки, для одного точного выпада — и тогда глаза потомка Рюрика закроются навеки.

Игорь, с залитым кровью лицом и тяжёлым дыханием, замечает блеснувшую в аршине от него сталь и, собрав остатки сил, здоровой ногой остервенело бьёт по лодыжке Кулоты. Если тот взялся за нож, то и князь имеет право использовать не только свои кулаки!

Сакс выпадает из хватки злодея на траву, а сам он выставляет вперёд обе руки и, не удержав равновесия, падает прямо на Игоря всем своим тяжёлым, в промокшей и пропахшей по́том одежде, телом.

Открыв веки, хозяин киевского престола видит перед собой лицо Кулоты, озлобленное и красное. Задыхаясь от усталости, смутьян тянет к князю руки, чтобы задушить последнего, а уста его замирают в паре вершков от губ великого князя.

— Прости… — Игорь хватает одноглазого за запястья и улыбается. — Но лобзаться с тобой я не намерен.

Силы обоих соперников уже на исходе: пусть с момента начала поединка прошло чуть меньше пяти минут, изнурение от битвы и раны давали о себе знать и отзывались болью в теле и одышкой.

Тут, однако, происходит то, чего Кулота ожидал меньше всего: князь неожиданно пинает его коленом прямиком в причинное место, а затем выворачивает правой рукой кисть врага, укладывает его набок и меняет позу, оказавшись теперь сверху оппонента.

— Готландский медведь (7), — шепчет не вмешивающийся в стычку Вещий Олег и вместе с разлившимся где-то глубоко в груди теплом ощущает отеческую гордость.

Кровь в висках стучала боевыми барабанами, раненое плечо заныло от напряжения, а почва под ногами и вовсе пришла в движение, будто бы её переворачивало наизнанку. Свободной рукой князь ныряет во влажную от росы траву, чувствует на своих пальцах шершавую рукоять из дерева…

И, вдавив локоть в кадык врага, резким движением вонзает сакс в единственный глаз врага: с хлюпающим звуком тот входит внутрь по самую рукоять, а затем поворачивается по часовой стрелке.

Ослеплённый Кулота дико визжит, превратившись в ком судорожно дрожащих ног и трепещущих рук, что схватились за рукоять кинжала, всё лицо его залило багровыми потоками так, что он начинает кашлять и захлёбываться собственной кровью — но уже через минуту злодей обмяк и замер, отправившись к праотцам по примеру Вадима и его бунтовщиков три с лишним десятка лет тому назад.

— Есть… — с разбитым лицом, задыхаясь, поднимается на усталых ногах Игорь и глядит горящим взглядом на каждого из бунтовщиков. — Есть ещё те, кто хочет присоединиться к этому псу?!

Молчат.

Не могут поверить, переварить гибель своего предводителя? Или же впрямь задумались?

— Кулота был воином, хорошим воином. Но сколько подобных воев среди вас? Десяток, может, полтора? Едва ли больше… — князь вытирает рукой лицо и только сейчас замечает на ней сгустки крови: от железно-солёного запаха, бьющего в ноздри, к горлу подступает тошнота. — Ратному делу дружину и половину войска посадского обучают сызмала, так, что игрушками им становятся копья и мечи, друзьями — кони да дядька-воевода, призванием — война. А вы — бортники, купцы, ремесленники, охотники да землепашцы, ваш удел — мир. Из оратая (8) доброго ратника не выкуешь, как и воина не заставить сулицей вместо плуга вспахивать поля.

— К чему клонишь ты, князь? — вопрошает, наконец, один из бунтовщиков. — О чём ведёшь свою речь?

— Посадскому люду не победить рать. Выступив против неё, вы сложите свои буйные головы, оставите детей своих сиротами, жён — вдовами, вместо богатств и даров принесёте им горькие слёзы, нищету и скорбь. Такого будущего вы хотите для своих семей, чтобы повторилось всё так, как с бедовым Вадимом и его приспешниками?

— А что нам остаётся? Борьба или смерть, мы все до одного сюда явились висельниками, — шмыгает носом второй голодранец.