Княгиня Ренессанса

Нет, это просто смешно, ведь у незнакомца на пляже были оба глаза, а князь одноглаз.

Истошный крик вернул Зефирину на землю. И крик это был ее собственный. Четверо наемников проползли под упряжкой и, обманув стражу, вломились в карету. Приставив к ее горлу кинжал, один из наемников заорал сквозь дверцу:

– Оружие, золото, мясо и лошадей, или мы придушим малышку!

Глава XIII ЛЯ ЛИБЕРТЕ

Зефирину терзали и голод, и холод. Зная, что у дверцы кареты наемники выставили охрану, она боялась пошевелиться и только прислушивалась к тому, что происходит снаружи, но, кроме отдаленных раскатов грома, ничего не было слышно.

Наступила ночь.

Зефирина привстала. Вся спина ныла, так как она лежала на полу, на жестком коврике. В полном отчаянии она снова опустилась на пол и в ту же минуту скорчилась от удара, который ей нанес один из наемников.

Какая все-таки ужасная нелепость связывать все надежды на спасение со своим мужем!

«Вот уж поистине ирония судьбы: когда-то она сама была выкупом, а теперь эти бандиты требуют выкуп за нее!»

На глазах у Фульвио и Монтроуза, замерших при виде кинжала у ее горла, предатели убили возницу экипажа, подтащили карету к заброшенной ферме, которая, похоже, была выбрана ими для постоя.

Пока два негодяя, от которых разило водкой, волокли ее к этому сараю, где ей предстояло провести в ожидании несколько часов, Зефирина успела обратить внимание на главаря банды Изменников.

Это был рослый, разбитной парень, лицо которого скрывала засаленная шляпа.

Когда он направлялся через двор фермы к берегу Тибра, на конце его аркебузы развевалась белая тряпка парламентера.

– Если с Ля Либерте что-нибудь случится, прекрасным господам тоже не поздоровится, – проворчал довольным тоном вояка, запирая Зефирину в сарае.

– Ничего… Ля Либерте, он мастак в разговорах! Ну-ка, Лям д'Асье, передай мне бутылочку с зельем, это здорово подкрепляет.

– Еще бы, Бра де Фер, у меня уж давно ни крошки в брюхе, просто ужас, как хочется есть…

– Эх! Черт бы все побрал… Яволь… Уренсон… Зольдер… Симеон… Лям д'Асье… Рог де Дюр… Вульпиан… Пезано… Тимур… Браоз… Жоли Кер… Лорике… Бюзар… Гоэлан…

Со двора до Зефирины доносились голоса солдат, разговаривавших на всех языках и наречиях. В других обстоятельствах она бы позабавилась, слыша прозвища этих людей, забывших, где их дом и какой национальности они были, прежде чем стали наемниками, но сейчас она их просто ненавидела.

После одной особенно бурной партии в кости два из них, отзывавшиеся на клички Браоз и Зольдер, принялись тузить друг друга, как раз вблизи забитого досками отверстия в стене сарая. Чей-то крик прекратил игру. После этого все стихло, но кровь пролилась. Небольшой драки оказалось достаточно. Все сразу успокоились.

Сколько времени прошло после этого? Когда в желудке у нее заныло от голода, Зефирина решила, что, наверное, уже полночь. Неожиданно сверкнувшая молния на миг осветила сарай – помещение с низким потолком, в углу которого кучей были свалены тюки соломы.

Хлопнула дверь сарая. Зефирина страшно перепугалась и вскочила. Стукнувшись головой о потолок, она спрятала ноги под длинными юбками.

В мужском платье, рядом с Гаэтаном она чувствовала себя куда увереннее… Гаэтан… Мысль о нем застигла ее врасплох. Она почти забыла его с тех пор, как оказалась во власти Леопарда.

«Гаэтан давно бы уже кинулся спасать ее… А этот скупердяй князь Фарнелло, наверное, спит в то время, как она тут валяется на постели из соломы».

Обратив злость на Фульвио, Зефирина, пригнув голову, подошла к стене сарая и принялась стучать кулаками изо всех сил:

– Я хочу есть! Хочу пить!.. Солдафоны… Вы хуже диких зверей…

Она теперь с сожалением вспоминала о банде Римини. Его люди, по крайней мере, кормили ее.

– Выпустите меня отсюда, тупицы! Вы что, хотите, чтобы я тут подохла среди этой грязи?

Она расцарапала себе руки, колотя по неотесанным доскам. Вдруг, словно по волшебству, дверь сарая приоткрылась. Зефирина хотела выскочить, но два наемника с фонарем в руках не пропустили ее.

– Спокойно, дамочка, у нас есть кое-что вам предложить…

– Яволь… вот именно…

Лям д'Асье вернул Зефирину на соломенную подстилку, а тем временем Зольдер любезно протянул ей кувшин с водкой.

– Я хочу супа и хлеба, – ныла Зефирина.

– Тысяча чертей, моя красавица, к сожалению, у нас нет ничего, кроме этого, – проворчал Зольдер.

И он снова протянул ей кувшин. С быстротой, ошарашившей наемников, Зефирина выхватила у них кувшин и плеснула содержимое им в лицо.

– Стерва…

– Мерзавка…

Пока солдаты протирали глаза, Зефирина кинулась к двери и с разбега налетела на входящего в сарай мужчину. Ничуть не разжалобившись ее криками и слезами, он схватил ее своими сильными ручищами и взвалил на плечо, будто тряпичную куклу.

– Браво, так-то вы ее стережете, – сказал вновь вошедший, возвращая свою добычу в глубь сарая.

Лям д'Асье и Зольдер стояли перед ним с виновато опущенной головой.

– Да что… мы не виноваты, Ля Либерте, она какая-то бешеная…

– Яволь, она просила пить.