Княгиня Серебряная

Рядом с тусклым лицом сидел Генка. Даже подурнел. Лада вдруг осознала, что он на десять лет старше, и возраст никуда не спрячешь: эти морщинки под глазами, скорбные заломы в уголках красиво очерченного рта и глубокую складку на лбу, которая сейчас, в ожидании оценок, обозначилась резче. Да и волосы, прежде такие роскошные, заметно поредели и перестали завиваться на концах крупными кольцами. А Генка ими так гордился, своими волосами! Всегда носил длинные, до плеч, а теперь стал стричься коротко.

И Лада вдруг поняла, что Генка смертельно устал. Большой спорт высосал из него все соки.

А это провал. И он тем ужаснее на фоне успехов остальной сборной, завоевавшей на этой Олимпиаде рекордное количество медалей за всю историю советского спорта. По возвращении на Родину олимпийцев ждут фанфары, а страну – грандиозный праздник. И только они с Генкой как жалкие неудачники будут освистаны. Им лучше вообще на глаза никому не показываться. Забиться в нору и переждать, пока вся эта шумиха не уляжется.

А ведь как замечательно начинался сезон! Лада Воронцова почти выиграла наконец чемпионат Европы! Набрала одинаковое количество баллов со своей давней соперницей, немкой. И только место в произвольной программе, которую советская фигуристка чуть-чуть проиграла, решило судьбу золотой медали. И на Олимпиаду Лада ехала за реваншем.

И вот немецкая спортсменка безоговорочно первая. В который уже раз – олимпийская чемпионка. Несгибаемая. Истинная. Успех, который вряд ли кто повторит. А Лада Воронцова на этот раз оказалась далеко от пьедестала. И это впервые за пять лет! Лада еще ни одного старта не оставалась без медали, ни на соревнованиях внутри страны, ни на международных.

Лада недоумевала: что случилось?! Она, как обычно, выиграла «школу», была второй после короткой программы и завтра должна была проснуться олимпийской чемпионкой. Но первый же тройной прыжок в произвольной сорвала. Касание бедром о лед было как ожог. Лада проехалась по катку метра два на пятой точке. А музыка играла. Зал ахнул: фаворитка упала чуть ли не на первых тактах!

Она увидела себя со стороны, беспомощную, похожую на раздавленную бабочку в своем ярком платье, сплошь усыпанном пайетками и сверкающими стразами. Торопливо поднялась, но что-то в ней сломалось. Надо было безукоризненно исполнять оставшиеся тройные прыжки, а главное – каскад, но Лада чуть ли не впервые в жизни струсила и вместо комбинации три-два прыгнула два-один. Практически сорвала элемент, хотя приземление было чистым.

Но заявлено-то было: тройной тулуп – двойной риттбергер! Она не плакала, нет. Слез не было. Тогда она еще не понимала, что случилось, и даже победно вскинула руку в конце программы, по инерции. Уходила под жидкие аплодисменты. Кто-то бросил на лед плюшевого мишку, розового. Лада машинально подняла игрушку и несколько цветков.

Когда объявляли оценки, Лада стиснула ее так, что чуть не порвала. Это был крах. Судьи, которые всю жизнь занижали Воронцовой оценки за технику, впервые ее пожалели. И, несмотря на то что Лада не выполнила чисто ни одного тройного прыжка из заявленных шести, ей даже удалось остаться в десятке сильнейших.

В десятке, мать твою! А запланировали-то золото! Следующая Олимпиада через четыре года! И Лада вдруг осознала, что олимпийской чемпионкой ей не быть уже никогда. Остается чемпионат мира. Последний шанс.

– Идем, – коротко сказал Генка, поднимаясь.

Она ожидала, что его рука привычно ляжет на плечо, но Аполлонов шел рядом, даже не пытаясь Ладу обнять и хоть как-то утешить. Мрачно смотрел в пол. Она осталась один на один со своей неудачей. Все, кто приехал с фигуристами на Олимпиаду как группа поддержки, отводили глаза. Хотя бы четвертая. Деревянная медаль хоть какое-то утешение. Но срыв всех сложных элементов? Да что происходит со спортсменкой?!

Лада и сама не понимала. И вес был в норме, и движения заученные. Откуда-то появился страх. Возможно, первое падение было случайностью, но сыграло роль, что в самом начале программы, на любимом тройном прыжке, который Лада всегда исполняла безукоризненно, и эти позорные два метра попой по льду… Так унизительно. Удар по самолюбию, от которого Лада так и не смогла оправиться.

– Левая нога у тебя как чужая, – сказала Богданова, которая единственная подошла, когда Лада уже была у дверей в раздевалку.

Лидка смотрела сочувственно, и Лада еще больше расстроилась. Не надо ей жалости от той, которую она побеждала. Не раз и не два. У которой отняла место лидера сборной.

– Разберусь, – процедила она, еле сдерживая слезы.

– Если нужна моя помощь…

Лада молча захлопнула перед носом у Богдановой дверь.

Было так горько, что в гостинице, когда Аполлонов протянул доверху налитый стакан с любимым черри-бренди, Лада охотно его взяла. И выпила залпом.

– Пей, – усмехнулся Генка и налил себе водки.