Княгиня Серебряная

– Семья – это обязанности, работа – средство. Они с людьми связаны, а значит, завязаны на отношениях. С людьми всегда сложно, и с родными тоже. А еда – она не обидится, если ты ее испортишь, не закатит истерику, не подаст на развод. – Олег нежно взбил венчиком яйца с натертым в них сыром. И аккуратно вылил желто-молочную смесь в сковороду, на мягкие помидоры. Ее содержимое сразу окрасилось в розовый цвет. – Любовь к еде всегда взаимная.

– А лишний вес?

– Вот тут вы в точку, Аркадий Валентинович, – рассмеялся Рокотов. – Но ведь с самим собой всегда можно договориться. Большого человека должно быть много, любите меня таким, каким себя люблю я, ну и так далее.

– Да, отговорок много, – задумчиво сказал Шумов, глядя, как гость раскладывает по тарелкам аппетитный на вид омлет.

Даже Бриджертон заинтересовался. Видимо, на этой кухне никогда не витали такие вкусные запахи.

– И ты будешь? – удивленно спросил Рокотов.

– Этот кот всегда требует свою долю. Я же говорю: лорд. Неважно, что ты ешь, хоть соленые огурцы, но обязательно дай кусочек ему. А тут омлет!

– На, ешь, – Рокотов щедро поделился с котом.

– Так что вы решили насчет моего предложения, Олег? – спросил Шумов, тоже откладывая со своей тарелки Бриджертону. Тот не возражал.

– Я берусь за это дело. Уже, собственно, взялся. Но жить я здесь вряд ли буду. Шок прошел, я сегодня в бассейн поеду: вечером в «Динамо» матч комментировать, а днем в фитнес-клуб, у меня абонемент. Там есть какая-то борьба. Тхеквондо, что ли. Уж качалка точно есть. Вспомню молодость. – Рокотов расправил широкие плечи. – Заодно с лишним весом разберусь.

– Смело.

– А чего бояться? Ростом и массой я этого Судью задавлю. Если вдруг нападет.

– Уверены?

– Вы что-то знаете? – тут же вцепился Олег в Шумова.

– У Лады был навязчивый поклонник. И он вам сильно не понравится.

– Кто?

– Хоккеист. Но я не хочу понапрасну оговаривать человека. Ищите. Уже придумали, с чего начнете?

– Плясать надо от печки, – уверенно сказал Рокотов, приканчивая омлет. – С квартиры, где жила Воронцова, и с ее соседки.

– С Татьяны? Ей сейчас, наверное, как и мне, шестьдесят с маленьким хвостиком.

– Наверное?

– Я имел в виду, если она жива. Всякое могло случиться, многие коронавирусом тяжело болели. Я и сам еле выкарабкался. В больнице месяц валялся.

– Да, было такое, – кивнул Олег. – Но надеюсь, она жива. Я фильм смотрел.

– Какой фильм? – почему-то насторожился Шумов.

– Документальный. Про смерть известной фигуристки. Там есть все ключевые персонажи: участковый, психиатр-нарколог, соседка Воронцовой. Начну с соседки. Я себе пометил: Татьяна Берендеева.

– Грамотно вы взялись, – похвалил его Аркадий Валентинович.

– Я вас буду держать в курсе, раз вы мой работодатель.

– Когда хотите получить оплату, Олег?

– Как только пойму, что у меня есть шанс раскрыть это дело. Мне сначала надо понять, кто из ключевых свидетелей еще жив и с кем я смогу поговорить.

– Про собаку выяснили?

– Да. – Олег посмотрел на кота. Бриджертон, кажется, был доволен. – Была собака. Я в ЖЖ вычитал, как один блогер описывает свои утренние встречи с Ладой Воронцовой. Он бегал, а она гуляла с собакой. Овчарку и в самом деле звали Фредди. Это не миф. Еще три источника ее упоминают. А три – это уже статистика. Так что собака была.

– Глубоко же вы копнули, – с удивлением сказал Шумов.

– Я профессиональный журналист и умею работать с источниками. А сейчас, извините, пойду. Дела. Мы с вами, кстати, еще телефонами не обменялись, – напомнил Олег.

– Мое упущение. Записывайте…

Он забил в контакты номер Шумова. Надо ехать домой. Переодеться – и в качалку. Вооружиться бы не мешало, у Рокотова давно уже имелся травмат. Но в метро ведь с ним не попрешься. И в бассейн. Хотя почему нет?

…Он плыл размашистым кролем, остервенело, совсем как в школе, когда тренировался каждый день, на результат. Это отвлекало от неприятных мыслей, вообще от любых. Почему Рокотов и бросил плавание, переключившись на ватерполо. Пловцы, как правило, интроверты, их вечный соперник – секундомер. Они каждый день сражаются с ним, выцарапывая ненавистные доли секунды, на которые идет счет в современном плавании. Только ты и он. Ну, еще тренер, у которого в руке этот треклятый секундомер. Все общение сводится к «давай-давай» и «еще три секунды до мирового рекорда».

А Рокотов интровертом не был. Он любил общение, командную игру. Чтобы можно было поорать, подраться и, чего греха таить, на кого-нибудь спихнуть обидный проигрыш. Все мы люди.

– Спортсмен? – услышал он одобрительное, вылезая из бассейна и снимая очки. Видать, красиво плыл.

На бортике стояла симпатичная девушка-инструкторша со смартфоном. У нее была индивидуальная тренировка, клиент арендовал на час дорожку. Девушка говорила, что надо делать, а потом снимала клиента на смартфон, чтобы тот мог увидеть себя стороны: как плывет, какие ошибки.

– Бывший. – Олег окинул тренершу одобрительным взглядом: ничего так. Не красавица, зато естественная. Губы как губы, и ни одной татушки. Карие глаза под русой челкой, вздернутый носик. Рокотов рефлекторно втянул живот.