Княгиня Серебряная

– У каждого из нас есть прошлое, – нашелся наконец Леонид Валерьевич. – Ведь мы давно не дети. Старый друг пришел, чтобы выразить свое восхищение. Это приветствуется.

– Шикарно выглядишь! – подтвердил его слова Сашка насчет восхищения и окинул Ладу взглядом собственника, не пропустив ни одной детали. Губы, шея, грудь, осиная талия… Мол, все это нам известно. Продегустировали и оценили гораздо раньше тебя, муж номер три. Ладожский начал беситься.

– Предлагаю отметить нашу встречу в кабаке, – и Сашка небрежно кинул на столик с гримом огромный букет, смахнув при этом на пол пару флаконов. Раздался звон стекла. Лада вздрогнула: похоже, разбивалась ее налаженная жизнь. – Тебе. Такие же белоснежные и свежие, как твоя кожа, красотуля моя.

– У Лады спортивный режим! – взвился Леонид Валерьевич. Ну, это уже слишком!

– Когда это она его соблюдала? – хмыкнул Бессонов и небрежно сказал: – Я только что из-за бугра. С хоккеем завязал, теперь я дипкурьер.

– Папа пристроил? – не удержалась Лада. Какой настырный мажор!

– У папы теперь бизнес, – насмешливо сказал Сашка. – Про приватизацию слышала?

– Не сомневаюсь, что твои предки оттяпают кусок, – презрительно сказала она.

– Вот и не надо со мной ссориться. И тебе, – выразительно посмотрел Сашка на Ладожского.

– Мы, безусловно, примем ваше щедрое предложение, но не сейчас, – на мягких лапках попятился тот.

– Заметано. За тобой должок, принцесса цирка.

– Интересно, какой?

– Продинамила меня. Потом замуж выскочила. Дважды. Между прочим, очередь была моя.

– Слушай, Бессонов, а не пошел бы ты? – сорвалась Лада.

– Забыла? Я ж нападающий. И по жизни. Мне отобрать надо. Я своих привычек не меняю. Я надолго в Москве завис. Время есть. Так что мы обязательно встретимся, детка. Кабак на твой выбор. Можешь не стесняться. У меня валюта. Много.

Валюта в это время, когда инфляция разгонялась стремительно и зарплату выдавали уже в миллионах, была одной из главных ценностей, а все, кто ее имел, – короли. Ладожский потускнел. В нем впервые проснулась ревность.

– Что у тебя с ним было?! – накинулся он на Ладу, как только Бессонов ушел.

– Он же тебе сказал: первый секс!

– Где? В подворотне?

– У Бессонова отец дипломат, а мать крутой переводчик. Сашка мажор, всегда им был. И мой первый секс был в шикарной квартире, и все было круто.

– Значит, мужчина вернулся за добавкой?

– Я не знаю, зачем он пришел! Я давно его отшила!

– Ты моя жена! Я все для тебя делаю! Объясни товарищу, чтобы поискал счастья в другом месте!

Но объяснить что-то нападающему таранного типа было все равно что паруснику бороться с девятым валом. Нервы в клочья, сердце вдребезги. Лада быстро это поняла. Сейчас, во времена вседозволенности и дикого рынка, Сашка добивался ее, не соблюдая уже никаких правил. Схватить в охапку посреди улицы, взвалить на плечо и отнести в машину – это было вполне в его стиле. Плевал он на мужа. Тем более на Ладожского, которого считал хлюпиком.

Бессонов подкарауливал Ладу после спектакля, уже на улице. Пользовался тем, что ее мужа задерживали допоздна административные дела, и тащил в свою машину:

– Расслабься, детка. Мы просто поужинаем.

Бессонов дарил дорогие подарки, заваливал цветами, денег у него и в самом деле было полно. А главное, рядом с ним Лада чувствовала себя надежно, в полной безопасности. Внушительная фигура Сашки отбивала у мужиков всякую охоту подкатывать к его женщине. Иногда Лада пасовала перед такой настойчивостью и ехала с Бессоновым в ресторан. Всего лишь ужин со старым другом, что тут такого?

Так приятно было расслабиться. Ее узнавали, подходили, просили автограф. Сашкино лицо было не столь медийно, но и к Бессонову порою подходили, уважительно говорили о заслугах форварда и советском хоккее. Иногда Сашка дозволял присесть за свой столик.

Разговор крутился про до и после. Какая страна была и какой теперь стала. Про деньги. Про бандитский беспредел и войну в бывших союзных республиках. Заканчивалось традиционно:

– А давайте выпьем!

И пили. Лада потягивала шампанское или любимый ликер. Ресторан всегда был полон. Мужики бычили, женщины выставляли напоказ красивые тела и дорогие шмотки, которыми одаривали щедрые поклонники. Каждого из них завтра могли убить.

А где-то шла война. А здесь было буйное веселье, разнузданные танцы, ломящиеся от еды столы…

Когда муж ее находил, Лада невольно чувствовала досаду. Ну зачем Леня вырвал в реальность, напоминая, что завтра на работу?

– Что ты творишь?! – шипел Ладожский. – Ты же форму потеряешь! Тебе отдыхать надо, а ты ешь жирную пищу, конфеты, да еще и пьешь!

– Плевать. У меня конституция такая: все калории сгорают, как в топке, – отбивалась Лада.

– Это пока.