Князь

Какие-то излишне активные шляхтичи еще пытались пробиться через псковские стены, кромсая их ломами и кирками под прикрытием простенького навеса, но несколько дней поливания кипятком, касательных выстрелов из пищалей и метания стальных кошек, которыми псковичи цепляли поляков за одежду и выволакивали их наружу — вынудили осаждающих отказаться и от этой надежды.

Война вокруг Пскова превратилась в отдельные редкие стычки — когда защитники открывали ворота, налетали на зазевавшихся в опасной близости наемников, рубили их или захлестывали веревками и возвращались обратно под прикрытие стен. Дни проходили за днями, недели за неделями — но ничего не происходило.

За тяготами войны и осады почти незамеченной русскими людьми осталась огромная трагедия их любимого государя. Четырнадцатого ноября царский сын Иван, распрощавшись с отцом, отправился на богомолье, но спустя четыре дня, так и не доехав до Кирилло-Белозерского монастыря, тихо скончался в Александровской слободе.

Тайна смерти царевича навсегда осталась одним из самых таинственных секретов русской истории. При вскрытии его гробницы оказалось, что останки содержат ртуть и мышьяк в количествах, на порядки превышающих обычную норму, что заставляет подозревать причиной гибели царевича отравление. Однако, с другой стороны — Иван Иванович известен в истории своей болезненностью, а ртуть и мышьяк в XVI веке очень часто входили в состав лекарственных препаратов. А значит, отравление могло быть и неумышленным.

Дополнительный штрих в эту тайну внесла и похабная побасенка папского нунция иезуита Антонио Поссевина, который отписал, что парализованный царь Иоанн смог тайно и незаметно пробраться во дворец сына, и не просто во дворец — а на его женскую половину, где побил посохом невестку и убил сына, отчего тот обиделся и уехал, чтобы через четыре дня умереть еще раз.

При всей своей невероятной бредовости, эта идиотская сказка была и остается невероятно популярной среди расистов-русофобов.

Государь же, получив в Москве известие о смерти сына, горевал столь сильно, что намеревался и сам отречься от мира и уйти в монастырь. Вот только оставлять престол ему теперь оказалось вовсе некому.

Под Псковом же тем временем наемники требовали платы, у османского ставленника денег не было — и первого декабря Стефан Баторий, плюнув на все, просто уехал, бросив армию под неприступными стенами. Вслед за ним потянулись к родным очагам и наемники, не получившие в срок очередной платы за войну.

Шляхта, призванная в армию как ополчение, бежать пока не решалась. И хотя размеры войска уменьшились вчетверо, всего до двадцати тысяч человек, она продолжала тупо сидеть возле Смоленской дороги, раздражая князя Шуйского. Четвертого января воевода даже организовал вылазку, пытаясь прогнать их в полевом сражении — но поляков все еще оставалось ощутимо больше, и псковичи ушли обратно за стены.

Пан Замойский, оставшийся среди брошенных поляков за старшего, тоже предпринял отчаянную попытку выправить дело в свою пользу. Девятого января через выпущенного русского пленника он послал псковскому воеводе в подарок сундук с доброжелательным письмом. Однако князь Иван Петрович и тут оказался куда умнее своих врагов. Он приказал открыть сундук в отдельной избе и с великой осторожностью. Вызванный для этого дела мастеровой нашел внутри бочонок пороха и хитрый механизм, который должен был взорвать сундук при попытке открыть крышку.

Оставшийся в живых воевода заказал торжественные молебны за свое чудесное спасение — и под радостный перезвон русских колоколов недобитые остатки польской рати медленно поползли к себе на родину.

По условиям Ям-Запольского мира граница между Русью и Польшей должна была вернуться в свое довоенное положение. Захваченные Польшей города — возвращены под руку Иоанна. Как и предсказал князь Андрей Сакульский три года назад, поляки, заплатившие немалой кровью за захват десятков городов и крепостей — теперь уходили оттуда без сражений, без шума и барабанного боя, сопровождаемые лишь насмешками и плевками. А крепости, что шляхтичи успели построить на русской земле — им самим же пришлось и срыть.

После ухода поляков от Пскова потянулись в родные земли и русские войска. Андрей Зверев уходил вместе с татарами, намереваясь расстаться с ними только у Москвы, князь Дмитрий Хворостинин повел свой небольшой отряд к крепости Орешек, возле которой постоянно появлялись свены. Туда же двигали полки думный боярин Безнин и князь Ростовский.

Возле деревни Лялицы, что стоит в Водьской пятине, русские дозоры донесли, что неподалеку в том же направлении двигается двадцатитысячный корпус под рукой знаменитого француза на шведской службе Понтуса Делагарди, награжденного за выдающиеся ратные заслуги титулом барона Экхольма.