Князь

— Несчастная королева Елизавета, — сочувствующе добавила Пребрана. — Зело страдает от сих тягот. При французском дворе она была великой модницей, примером для подражания. Здесь же заперта, ровно в панцирь. Чего токмо и смогла добиться, так разрешения на купания по французскому обычаю, прогулки увеселительные на лодках да самоцветы прилюдно показывать.

— Иные дамы хоть на своих балах али в замках вольны лучшей моде следовать, — поддакнула Арина, — она же этикетом связана с утра до ночи, ни единого просвета или роздыха.

— Бедная девочка, — подвела итог Полина.

— Вы бы потише все-таки ее величество жалели, — посоветовал дядюшка.

— Да какая разница? — с детским легкомыслием отмахнулась Арина. — Все едино тут никто речей наших не разумеет.

За такими спорами они ухитрились упустить момент выхода их величеств в зал и спохватились только, когда Филипп и Елизавета начали бал величественной паваной: взявшись за руки, они чуть сходились, расходились, двигались по кругу. Иногда танцоры позволяли себе взмах руки или поворот головы — и ничего более. Полина была совершенно права: подобными танцами до бесчестья или пошлости опуститься невозможно.

Вслед за королевской четой настала очередь сразу нескольких наиболее знатных пар. И тут, увы, князь Сакульский ничего не мог поделать. Несмотря на свой высший среди окружающих титул — танцевать он просто не умел. На третий тур оказались допущены уже все. Ермолай неожиданно оказался в самой гуще выстроившихся пар рядом с какой-то девушкой; Арину, спросив разрешения, увел подтянутый аристократ, в котором князь далеко не сразу узнал недавно представленного ему Альфонса Фарнезе.

— Многообещающая партия, — вполголоса просветил Зверева князь Друцкий. — Не самый знатный, но весьма богат. Близок к трону, король ему благоволит. От родителей ему досталось немало славы, и он весьма умело пользуется этим наследием. А вот из дома Игулада-де-Кераль мы не видим никого вовсе. Похоже, его величество непреклонен и твердо решил подвергнуть их опале. Бунтари не любы никому, даже в виде скоморохов.

— Может статься, они просто не смогли.

— Королевский двор не то место, где бывают случайности, а королевский бал не тот праздник, который возможно проболеть, — нравоучительно ответил князь Друцкий. — Король может кого-то покарать, но не прогнать. Коли наказанный попал на бал — значит, милость от него не отвернулась. Король может не наказывать, но при этом не допускать. Это намного хуже. Это значит, что король не желает тебя видеть. А когда король тебя не видит — ты не можешь ничего у него испросить, ты не получишь никаких наград или поручений, ты не сделаешь карьеры. Если тебя нет при дворе, то ты почти что мертв. Пока гранд Гильермо допускался ко двору, меня не особо беспокоила даже война, объявленная им Филиппу. Но теперь… Но теперь все меняется. Если дом Игулада-де-Кераль в опале, то Карл не то что высокого назначения получить, он даже простого известия Филиппу передать не сможет! В лучшем случае он будет призван мелким сержантом вместе с полусотней своих копейщиков. И никто даже имени его не вспомнит, пусть даже он окажется среди победителей в самой славной войне. Воеводой ему не стать уже никогда. Королевскую милость невозможно заменить ничем, Андрей Васильевич. Даже деньгами. Хотя денег в роду Игулада-де-Кераль ныне тоже не особо водится.

— Может, все же помешало что-то? — неуверенно повторил Зверев.

— Сразу всем? — скривился Юрий Семенович. — Донья Каталина не захотела похвалиться новым платьем, гранд Гильермо не захотел предстать пред королем, который обещал ему дело, достойное его меча, а Карл де Кераль не пожелал вывести на павану свою невесту? Так вот вдруг обезумели всей семьей? Попомни мое слово, уже завтра ты не увидишь рядом с грандом де Кераль ни единого из прежних его друзей. Ведь их отсутствие заметил отнюдь не я один. Они в опале… Хотелось бы узнать, насколько сильной. Король ведь не шутил, обещая ему достойное поручение. Королевское слово слишком ценно для этого. Значит, все уже решено. Эх, писаря бы спросить. От них за пару гривен завсегда тайну на сто дукатов купить можно. Да токмо не зовут таковую прислугу на королевские балы… О, вот кто может проговориться, — встрепенулся князь Друцкий. — Дон Альба!

И он стал не спеша, с улыбками и поклонами, пробираться вдоль стены.

— Карла отправят в ссылку? — с тревогой спросила побледневшая Пребрана.

— Не бойся, никуда твоего суженого не сошлют, — без всякой уверенности ответила княгиня. — Дядюшка ведь сказал, что назначение достойное его отцу король Филипп приготовил. Ссыльных же постами достойными не награждают.

Андрей благоразумно промолчал, провожая Юрия Семеновича взглядом.