Князь Барбашев (СИ)

Обоз вышел в середине января и покатил со всей возможной скоростью. До Усолья добрались с опережением графика почти на неделю, хотя вымотались все: и животные, и люди. Так что первый день по приезду князь только отлёживался и отъедался. А потом, в сопровождении Игната и дружинников, потащился в Княжгородок, как, не ломая голову, он обозвал острожек, возводимый им на месте будущего Соликамска. Ведь в этой истории старый городок Усолье ещё не успел захиреть, а жители его разбежаться. И у него даже были все возможности вновь разрастись, ведь земли эти уже не станут строгановскими, а останутся вполне себе государевыми, так как Андрей если и собирался расширять свои владения, то только в сторону Камня, ну или Казанского ханства.

Острог, рубленный хоть и наскоро, впечатлял. Пять высоких островерхих башен с бойницами поднялись на высоком холме, недалеко от реки Усолки. И были соединены не остроконечным тыном, а самыми настоящими городнями - двойными бревенчатыми стенами, между которыми была насыпана земля. Четыре башни были наугольные, а пятая - Княжная - воротная. Ещё одни ворота были прорезаны в стене на речную сторону. Острог окружал глубокий ров, по лету наполняемый водой. Уже сейчас эта крепостица вполне могла выдержать вражескую осаду не хуже, чем соседнее Усолье.

Въехав в широко распахнутые ворота, возле которых исправно несли службу городовые казаки, Андрей осмотрелся. Внутри острога было явно пустовато, зато отливал на солнце золотом деревянный крест небольшой церквушки. Оно и понятно: набожность нынешних русских на порядок, если не больше, превосходила их потомков. Ну и улицы, как он и распоряжался, были уже намечены и представляли собой перпендикулярные прямые.

Оценив вживую всю проведённую Игнатом работу, он сожалеюще вздохнул. Подобные строительства выбивали в его бюджете огромные дыры, отчего беря в море богатую добычу, а от торговли хорошую маржу, он всё ещё был, по сути, нищ, как церковная крыса. Но и бросить всё он просто не мог. Потому как, прожив в этом времени шесть лет, он вдруг понял, насколько был не прав. Нет, не так! Насколько мелкие задачи ставил.

Страна, в которой он оказался, была бедна, как та самая церковная мышь. Нефть, газ? Да не смешите, во-первых их ещё не нашли, а во-вторых, кому они ныне нужны? Ничего, кроме меха и воска, страна в больших объёмах предоставить на европейские рынки не могла. А ведь буквально под носом лежал волжский транзит. Как уже говорилось, сейчас, когда португальцы силой оружия гнобили арабскую торговлю в Индийском океане, многие страны начали искать иной путь для своих товаров. И тут очень вовремя появилась на мировой арене Сефевидская держава. С одной стороны её омывали воды Каспия, а с другой Персидского залива. Да и оформившийся союз первого шахиншаха Исмаила с Бабуром-Завоевателем тоже многое значил. Вот и потянулись туда на разведку первые, робкие ручейки индийских да арабских купцов.

Последующее поражение под Чалдыраном остудило амбиции молодого шахиншаха и остановило его агрессивные планы. Ведь, положа руку на сердце, только волнения янычар и спасли его от полного краха. Однако завоёванные им ранее Армения и Арабский Ирак были для державы утеряны. Зато оживились дипломатические отношения с европейскими государствами, с которыми он пытался заключить союзы. Вот только воевать с турками никто не хотел: венецианцы сослались на действующее соглашение с османами, португальцы в лице вице-короля Индии отделались символическим подарком из шести аркебуз и двух маленьких пушек (которые шах, не смотря на урок Чалдырана, продолжал презирать, ибо считал пушки оружием трусов). Остальные вообще отмолчались. Поняв, что военного союза не будет, Исмаил вынужденно обратил свои основные усилия на укрепление созданного им государства, что, возможно, было самым наилучшим решением. Занимаясь государственным устройством, он увидел и оценил, какие высокие доходы приносил в шахскую казну транзит чужих товаров по территории Персии. Поэтому шахским повелением по всем наиболее важным направлениям стали прокладывать хорошие дороги и строить караван-сараи, дабы облегчить жизнь торговым людям. Но тут своё веское слово сказали турки.