Князь Барбашев (СИ)

В общем, всё просто и в первом приближении делается так: примеси из меди удаляют воздухом, который вдувают через железные трубки, погруженные в расплавленную медь и который окисляет эти самые примеси. Тут главное не отлынивать и почаще убирать шлак с поверхности. Потом из полученного металла удаляют растворенные в нём газы как раз бросанием сырого дерева. Потом процедуру продолжают шестами свежесрубленной древесины и перекрывают обнажённую поверхность древесным углём. Всё, чистая до 99% медь готова. Лучше можно сделать лишь электрическим способом, который Андрею был уж точно недоступен.

Легко?

Легко!

А теперь детали!

Упс!

И тут большая часть всезнаек, не имея интернета под рукой, садится в лужу. Потому как именно в деталях-то и кроется вся хитрость. Но нет таких преград, которые не смогли бы взять большевики! Да, Андрей не был технологом, но у него было понимание, что и зачем делать, а всё остальное это практика и опыт, опыт и практика. Тем более что большую часть процесса немец уже настроил. Просто он не додумался до продувания воздухом. Потому что не знал, что такое кислород и как он работает. Ну так и пусть себе работает по старинке. А вот русские розмыслы теперь мучились под "чутким" присмотром Андрея, нарабатывая свой, отличный от других опыт очистки меди. Конечно, от таких "точных" указаний не всё получилось с первого раза, но к тому моменту, как формовщики закончили первые образцы, процесс был налажен и обкатан.

И вот, наконец, настал день отливки. Одевшись попроще, князь не утерпев, отправился в литейную. Правда, мастеру, что выскочил ему навстречу, сразу сказал, чтоб делали всё сами, на него внимания не обращая. И пристроился в сторонке, наблюдая за процессом.

Глухо фухали мехи, качая в огненные пасти воздух и известковую толчёнку. От печей нестерпимо полыхало жаром, и от жары перехватывало дыхание. Литейщик - весь в саже, высокий, плечистый мужик, светлый волос которого был перехвачен ремешком - колдовал у крайней из печей. Он, по одному только ему понятному признаку проверял, готова ли бронза. Наконец он кивнул сам себе и жестом позвал рабочих. Тут же подскочили двое подручников.

- С богом! Пошла-а-а! - предупредил мастер и ударил ловко по обмазанному глиной каменному чеку. Огненная жижа, нестерпимо яркая, потекла по желобу.

Готовая пушечная форма уже давно стояла вертикально в земле, ожидая свой черёд. Точно по центру её с чрезвычайной осторожностью был установлен железный сердечник - он занимал место будущего канала ствола. Это была ответственная операция, ведь если стержень установить криво, то стенки пушки получатся неравномерными по толщине и такое орудие при стрельбе могло разорвать. Поэтому доверяли её не каждому. И вот теперь расплавленная жижа, обтекая этот сердечник, заливалась внутрь формы.

На свежий морозный воздух из пышущей жаром литейной Андрей выскочил с большим удовольствием. Мороз тут же остудил потное тело и князь, дабы не подхватить лихоманку, поспешил в жилище. Что ж, лёд, как говорится, тронулся. Скоро бронза застынет, и тогда форму разобьют, и на свет явится полуфабрикат, который нужно будет очистить от наплывов бронзы и высверлить запальное отверстие. Обычная, рутинная работа. Потом за первой отлитой пушкой пойдёт вторая, за второй - третья. И если испытания покажут приемлемый результат, то у него будут, наконец, пушки, которые помогут устроить кое-кому на море маленький армагендец.

Глава 48

Пока же шли работы по рафинированию меди и подготовке форм, у Андрея нашлись и иные дела.

Первым, кого посетил сам князь, был первый настоятель храма святого великомученика Иоанна Сочавского, что уже начали возводить в Княжгородке и который обещал пробить брешь в княжеских доходах почти на пятьсот рублей, правда, с рассрочкой на три года.

Отец Филарет (так звали прибывшего священника) был интересный во всех смыслах человек. Невысокий, слегка дородный, нос картошкой, уголки губ приподняты, словно в вечной улыбке - на вид простак и весельчак. А на деле очень умный, всё замечающий и при этом истинно верующий человек, но не фанатик, что было особенно важным. Впрочем, Андрей верил, что фанатика в его земли не пошлют. Потому что, когда он подавал прошение митрополиту на возведение в его вотчинах нескольких храмов, то заодно просил прислать таких людей, что готовы были бы не только службы вести, но и крестить местных вогулов, всё ещё пребывающих во тьме язычества. Ибо как бы сам он скептически к церкви не относился, но вот местные пока что идентифицировали друг друга именно по вере, а не по национальному признаку. Так что хочешь, не хочешь, а с этим приходилось считаться.

И вот вскоре после подачи прошения игумен Иуавелий, заставший Андрея в Симоновом монастыре, и познакомил его с отцом Филаретом.