Князь Барбашев (СИ)

Когда струг поставил плывущих татар практически на траверз, пушка на баке грохнула и окуталась дымом, который, впрочем, был тут же снесён за корму. На реке широкой просекой прошла рябь от всплесков картечи. Дико заржали раненые лошади, вскинув руки, пошли ко дну убитые галькой, разогнанной силой сгоревшего пороха до больших скоростей, превративших их в убойный снаряд, татарские воины. Собиравшиеся на берегу ордынцы сначала с удивлением уставились на ставшее вдруг смертоносным судно, а потом, видимо по чьей-то команде, вскинули луки и выпустили по стругу тучу стрел, однако Андрей был готов к чему-то подобному и сразу после выстрела велел переложить руль, чтобы уйти ближе к своему берегу, выходя из-под обстрела.

Что ж, первую кровь они пустили. Пусть и малую. Настолько малую, что она не остановила переправляющуюся змею. Но ведь это было только начало. Андрей и не собирался сильно воевать, пока плывущие не отойдут от берега настолько, чтобы стрелы не ранили команду, мешая ей работать.

За действиями струга наблюдали и калужане, готовящиеся в своих судёнышках к бою. Видя, как судно ловко лавирует на неблагоприятном ветре, князь Семён всерьёз подумал о необходимости иметь пяток таких корабликов под своей рукой. Молодой князь даже не догадывался, что только что предвосхитил пожелание своего старшего брата, нынешнего государя всея Руси Василия Ивановича, лет на десять. Правда, Василию для этого понадобился датский адмирал Норби, а ему наглядный пример. Но он уже знал, что будет дальше, всё же не зря интересовался тогда у отрока на пирсе. А пока велел быть всем готовыми к движению.

Струг, между тем развернулся на середине реки. Белоснежный парус на единственной мачте сначала заполоскался, а потом упруго выгнулся под свежеющим весенним ветром в другую сторону. Десяток длинных весел с каждого борта в лад ударили по воде и струг бодро пошел вверх по течению наперерез переправлявшейся орде.

- Ну, православные, с богом! - прокричал Андрей.

Пока они маневрировали, ордынцы сумели преодолеть больше половины пути. Зато ветерок, словно по заказу, усилился и теперь струг буквально резал речную гладь, разгоняясь всё быстрее и быстрее. Пушкари уже зарядили все три каморы, раздобытые в городских арсеналах, и только ждали удобного мгновения. Вот, наконец, они посчитали дистанцию достаточно близкой, и пушка снова жахнула зарядом картечи. Пушкари засуетились возле орудия. Нужно было выбить узкий клин, опустить рогач и вынуть опустевшую камору. Банником прочистить и остудить дуло, вставить новую камору, прикрыть её рогачём и закрепить клином. И вот уже новый выстрел раздался над рекой. А в это время двое оставшихся пушкарей заново засыпали в опустевшую камору порох и камни.

Между тем струг на полном ходу врезался в плотные ряды ордынцев, переплывающих брод, и продолжил своё движение прямо по головам людей и лошадей, давя их не только форштевнем и днищем, но и ударами тяжелых весел. Стоявшие вдоль невысоких бортов воины методично били в воду копьями, уничтожая тех, кому не повезло погибнуть сразу.

Но вот судно перестало содрогаться от ударов, выйдя на чистую воду. Позади осталась разорванная змея переправляющейся орды, полная криков боли и ярости. С берега вслед уходящему стругу неслись не менее яростные проклятия от воинов, бессильных дотянуться до проклятых гяуров острыми стрелами.

Отойдя чуть подальше, чтобы хватило места хорошо разогнаться, Андрей скомандовал поворот. Гребцы дружно налегли на вёсла, и судну хватило буквально пятачка, чтобы встать носом по течению. Хлопнул поймавший ветер парус и струг вновь поспешил к переправе.

Между тем, не смотря на понесённые потери, ордынцы продолжили свой путь к противоположному берегу, спеша быстрее выбраться на сухое место, а в воду всё сходили и сходили новые воины. Оглядев прошедших почти две трети пути врагов, князь Семён опустил маску шлема на глаза и молча махнул рукой, давая приказ на битву. Вода вспенилась от опустившихся в неё вёсел и насады, до того смирно прячущиеся у вымолов, набирая скорость, понеслись вперёд, к вящему изумлению врагов.

Удар нескольких десятков судов был страшен. Практически весь авангард ордынцев, искалеченный и переломанный, разом пошел ко дну. А потом началось избиение. Стрелки били в наплывающие головы, воины кололи и рубили тех, кто смог проплыть под смертоносным дождём стрел. Насады, движимые веслами, крутились в толпе врагов, сея смерть и разрушение. Казалось, что ордынцы вот-вот не выдержат и повернут обратно, но надеждам не суждено было сбыться.

На вражеском берегу, чуть в стороне от переправы, где неподвижно и непоколебимо возвышался бунчук бея, наблюдавшего за движением своего войска, послышался рёв трубы и несколько вестников понеслись к уходящим в воду сотням.