Князь Барбашин 3 (СИ)

И вот ведь как получилось: вроде бы и не сложный ремонт, однако он занял почти две недели и Лонгин всё это время корил себя за то, что не послушал совета бывалого морехода. Хотя к Жану ле Грону (который вряд ли был дворянином по рождению) он особой веры не имел. Уж слишком скользким типом тот оказался.

Родом из Дьеппа, все жители которого, так или иначе, были связаны с морем, француз ещё отроком записался в юнги. Но поскольку Дьепп славился не только как торговый порт, то и юный Жан предпочёл честному купцу палубу корсарского корабля и уже в 1496 году участвовал в том бою, где Робер Дюфура захватил два судна, проходивших мимо Бордо. Как юнга, он получил от добычи самый малый куш, но всё равно по сравнению с мальчишками, что устроились на купеческие посудины, оказался богачом.

Вот с той поры морская жизнь Жана и стала ориентироваться исключительно на корсарские корабли. За прошедшие годы он многое повидал и лично был знаком со многими удачливыми капитанами, такими как Тома Обер и Николя дю Жарден, грозой португальцев Мондрагоном и братьями Жаном и Раулем Пармантье (которые придумали тот самый весёлый ритуал прохождения экватора, доживший и до двадцать первого века), ну и, разумеется, знаменитым Жаном Флери, умыкнувшим золото у самого испанского короля! А также слышал о многих других лихих парнях, чьи имена знали в каждом портовом городе по обе стороны Атлантики: Сильвестр Билль, Жак де Сен-Морис, Жан Фэн, Пьер Криньон и многие другие.

Правда, не все лихие капитаны предпочитали охоту за кораблями, с тем же Бино Польмье де Гоннвилем Жан меньше всего занимался пиратством, зато посетил земли за Атлантикой, где было много довольно ценного бразильского дерева, добычей которого они и занимались большую часть времени. Потом, уже с Бернаром де Бьевильем он вновь ходил в те места, но уже не так удачно. Кристован Жакес, который по указу короля Мануэла патрулировал побережье Бразилии, заметил их каравеллу и гнался за ними до самой темноты, благо ночь выдалась безлунной, и французам удалось под её покровом ускользнуть от преследователей.

Зато на корабле Пьера де Мондрагона Жан одним из первых среди французов прошёл мимо мыса Бурь и пощипал португальцев прямо в индийских водах, захватив в Мозамбикском проливе корабль из флотилии португальского адмирала Тристана да Куньи. Правда, уже на следующий год у мыса Финистерре португальский адмирал Дуарте Пачеко Перейра перехватил и разбил французскую эскадру, но плененного Мондрагона и часть его офицеров отпустили, взяв с них честное слово, что они никогда больше не будут нападать на португальцев.

- Крепко же ты слово держишь, франк, - неодобрительно покачал тогда головой Лонгин. - Зато понятно, отчего ты артачился: думал, мы, как португалы, тебя под честное слово отпустим. Нет, франк, не на тех нарвался! Вот поможешь нашим парням в тех водах, где куролесил, обосноваться, вот тогда и кончатся твои мытарства. А пока что поживёшь на борту, свободным, но не вольным, - сострил кормщик, хотя француз вряд ли понял всю тонкость игры слов. Ведь только на Руси свободным мог быть любой, даже раб, а вот вольным далеко не каждый. И известная европейская поговорка в русском переводе правильно должна была бы звучать так: "городской воздух делает вольным". Увы, с веками разница между "свободным" и "вольным" стёрлась, но в шестнадцатом веке эту грань знал каждый, кто говорил на русском языке, не зависимо от того, где он жил. И, разумеется, знал её и Лонгин, командир шхуны "Св. Савватий". Знал, и позволил себе подшутить над французским штурманом, который на деловое предложение поработать на русичей зачем-то решил показать свою французскую гордость.

- Только ты, мил-человек, помни: коли начнёшь юлить - муки ада для тебя начнутся ещё при жизни, - под конец разговора предупредил Жана русич.

Этот разговор состоялся ещё зимой, когда "святая эскадра" зимовала в Бильбао. Вообще, стоянка проходила более чем скучно. Корабли отдыхали у причалов, а мореходы спускали жалование в городских тавернах, да шокировали местных купанием в холодном, по их понятиям, море. Чтобы совсем уж не разложить экипажи Лонгин, оставшийся за старшего, поочерёдно посылал их на местную верфь, где для русских местные корабелы переделывали трофейные каравеллы, старательно готовя их для крейсерства.

Вот только не надо думать, что о возможности рейдерства русичи задумались только перед Испанией. Нет, всё планировалось заранее, для того и лишние рты в виде сверхштатных абордажников и мореходов с собою взяли. А пойманный по пути штурман-француз просто ко двору пришёлся. С ним, конечно, полегче будет, но и без него русские собирались поискать славы и богатства в иберийских водах.