Князь Барбашин 3

Родом он был из тех самозванных дворян, что стали наводнять Францию в последнее время и ничего, кроме рапиры и непомерной наглости, за спиной не имели. Впрочем, де Бьевилю и этого хватило, чтобы со временем попасть на капитанский мостик ходкой каравеллы, на котором он вот уже несколько лет и бороздил моря, горя желанием "подпалить броду" безбородому пока что императору. В его заветном сундучке лежало сразу две каперских грамоты - одна от короля Франциска, а вторая от купца Жана Анго. Король дозволял ему охотиться на корабли подданных своего врага - императора Карла, а Анго - на португальцев. Так что у хитрого француза всегда был выбор - кого атаковать, лишь бы чужой корабль оказался у него на виду. Да и госпожа Удача больше радовала Бернара, чем огорчала. Оттого уже через десять лет, после того, как он впервые ступил на палубу, он заимел собственный дом в Ля-Рошели и собственный отряд из двух каравелл.

Но вот именно сейчас эта вертихвостка видимо решила оставить де Бьевиля без своего внимания, так как за последний рейс он не набрёл ни на что стоящее. Ну не считать же за трофей португальскую каракку, в трюме которой не было ничего по настоящему ценного, кроме балласта, роль которого играли настоящие медные слитки Фуггера - самая качественная медь на свете! Идеальный балласт для корабля и весьма рентабельный товар - индийцы покупали их за хорошую цену, а расплачивались столь ценными пряностями и прочими дарами восточных земель. Но не сравнивать же цену, что можно выручить на рынке за эти слитки с ценой на индийские товары! Однако экипаж, ругаясь словно грузчики в порту, всё же перетаскал на своих плечах эти полусферические слитки в собственные трюмы, как и всё более-менее ценное, а каракку затопили, чтобы не стреноживала голодных охотников. Но, увы, с того дня горизонт перед его каравеллами, как на зло, был чист.

Потратив несколько недель на бесцельное крейсирование, де Бьевиль решил возвращаться домой, и вот на обратном пути Бискай и показал свой норов.

Сначала ветер за ночь усилился и достиг силы шторма, а потом и вовсе переменился на встречный, погнав корабли в сторону от Франции. Над заливом бушевал ураган, но госпожа Удача не бросила своего подопечного, ибо пучина и на этот раз не получила его в жертву. А спустя ещё пару дней шторм начал постепенно стихать и, хоть и пострадавшие от непогоды, но не сильно, и при этом, как ни удивительно, не потерявшие друг друга корабли, поставив все паруса, полетели по все ещё высокой после шторма волне в сторону дома.

Но госпожа Удача свой взгляд от де Бьевиля явно не отвела, иначе как объяснить, что буквально на следующий день им на глаза попалось довольно большое и грузно сидящее в воде нао? Оно, несомненно, было испанским, о чем свидетельствовал флаг Кастилии, развевавшийся на клотике грот-мачты, и неуклюже продвигалось левым галфиндом по направлению к испанскому побережью. Куда добраться ему, похоже, уже не светило, ибо, завидя этот поврежденный бурей корабль, французы повели себя как гончие при виде оленя.

Разойдясь, чтобы охватить испанца с двух сторон, каравеллы быстро пошли вдогон, с презрением наблюдая поднявшуюся на его палубе суматоху. Ловко предупредив неуклюжую попытку нао маневрировать, каравелла де Бьевиля приблизилась к его левому борту, мелкокалиберные пушки которого выплюнули во французов свой боезапас, не причинив никому вреда, но раздразнив пиратов. Раздался треск, тяжёлый удар, скрежет перепутавшегося такелажа, грохот падающих стеньг и стук абордажных кошек, впившихся в обшивку испанца. Французские молодцы с криком и улюлюканьем смело полезли на высокий борт. Вспыхнувшая сеча ненадолго прервалась, когда с другого борта приткнулась вторая каравелла, а потом продолжилась с новой силой. И с этого момента судьба испанца была решена.

Через десять минут после того, как нао был взят на абордаж, из его команды остались в живых только капитан дон Селестино де Рекехо и Рикон, да несколько матросов, в момент атаки сиганувших за борт. Их со смехом выловили и бросили в трюм обсыхать.

Осмотр показал, что Бьевиль ошибся в своих предположениях: судно шло не в Испанию, а из Испании, и везло товары испанского изготовления - вино, железо, шерсть и яркие шёлковые ткани - продукт умельцев из Толедо или Севильи. А за них в той же Ла-Рошели можно было выручить уже довольно хорошую сумму, так что настроение у француза поднялось, и он даже позволил себе продегустировать попавшее ему в руки вино. После, оставив на борту нао призовую команду и наспех устранив повреждения, охотники и приз повернули обратно. Двигались они теперь медленно, сказывались повреждения на испанском судне. Но до французского побережья идти было всего ничего, так что де Бьевиль уже подсчитывал в уме причитающиеся ему выплаты.