Князь Барбашин 3

До австрийской столицы посольство добиралось в основном по рекам. Сначала по Рейну, а потом по Дунаю, совершив верхом лишь переход через водораздел этих двух рек. Дорога была не то, чтобы трудна, но довольно опасна. В самих Нидерландах герцог Карл Эгмонт Гелдернский продолжал противостояние центральной власти, удерживая Арнем и основные сельскохозяйственные провинции Оверэйсел и Гельдерен, оставив Бургундскому двору для прокорма лишь Артуа. Идущая война, впоследствии названная Сорокалетней, характеризовались отсутствием крупных сражений между армиями обеих сторон. Вместо этого обычной практикой были небольшие нападения в духе "ударь и беги", рейды и засады. Не обошлось и без морских разбойников, более привечаемых именно герцогом, а не герцогиней. Так что посольский караван мог показаться любителям чужого добра вполне достойной добычей.

А по берегам Рейна бесчинствовали уже отряды восставших, что тоже не делало дорогу безопасной. Но, как бы то ни было, а посольство прибыло в Вену без дорожных приключений, о чём и возблагодарило бога, совершив торжественный молебен.

В начале 16 столетия Вена под рачительным управлением Габсбургов продолжала быстро богатеть, как и её окрестности, ведь Венская котловина предоставляла оптимальные условия для занятия сельским хозяйством: плодородные почвы, обилие водных источников и благоприятный климат. Располагая значительными средствами, венские обыватели постоянно улучшали свой город, строя богадельни, госпитали, школы, просторные дома и красивые церкви. Дошло до того, что благородное сословие стало жаловаться на то, что загородные замки австрийских рыцарей теперь кажутся убогими лачугами по сравнению с роскошными дворцами зажиточных мужланов-горожан.

Но всё же в городе и округе не всё было так хорошо, как казалось со стороны. Реформация, распространяясь по германским землям, добралась и до Вены. Так, некий Пауль Сператус попытался вести лютеранские проповеди даже в центральном соборе Вены - соборе Святого Стефана, за что и был отлучён от церкви в 1522 году. А буквально недавно подвергся казни перешедший в лютеранство венский торговец текстилем Каспар Таубер. И всё же, не смотря на всё противодействие со стороны католической церкви и властей, лютеранство продолжало наступать на земли эрцгерцога. Более того, его воздействию подвергалось всё больше дворян, владевших поместьями за городом. А так же те, кто был недоволен политикой Фердинанда, который смог в 1522 году снести устоявшиеся политические структуры в результате так называемого "кровавого суда" в Винер-Нойштадте и последовавшей расправы с лидерами сословной оппозиции, после чего город перешёл под прямой контроль брата императора.

В общем, жизнь в стольном городе била ключом.

Официальный приём состоялся в королевском замке Вены. В отличие от тётушки, эрцгерцог Фердинанд встречал посольство со всей полагающейся для подобных процедур помпой. Приветствуя послов, молодой соправитель императора встал с трона и снял шляпу, после чего состоялся привычный уже обмен верительными грамотами, заявления о намерениях, здравницы и славословия. Окончилось же всё как обычно торжественным пиром с музыкой и танцами.

А на следующий день ко входу на постоялый двор, полностью оккупированный русским посольством, пришли двое придворных, пригласить старших послов от имени эрцгерцога посетить службу в соборе святого Стефана, который венцы любовно прозывали Штефль. Вообще-то, русские послы обычно воздерживались от посещения храмов других конфессий, но и не отказывались от их посещения, если того требовали обстоятельства. Так, к примеру, присутствовали на службе в костёле Владимир Племянников и Истома Малый в 1518 году и на Москве не увидели в данном эпизоде ничего явно предосудительного.

В общем, князь и дьяк в сопровождении дворян отправились в храм, где им были заранее приготовлены места на галерее прямо над главным алтарем. С этой удобной позиции послы могли с близкого расстояния разглядывать как самого эрцгерцога Фердинанда, так и его молодую супругу, урождённую Анну Ягеллонку. Довольно красивая рыжеволосая женщина, она была старшей сестрой короля Венгрии и Чехии Людвика II (которого венгры звали Лайош), и его наследницей. Именно по этой причине Фердинанд и будет через год требовать для себя венгерскую корону, когда молодой Лайош погибнет при Мохаче. Хотя, возможно, стоит попробовать убедить Фердинанда оказать венгерскому королю куда более существенную помощь? И тогда всё вторжение в Венгрию пойдёт по иному сценарию. Правда, выживи Лайош, и Сигизмунд не завязнет в борьбе с Габсбургами, а это уже было бы не выгодно Руси, так что, возможно, в этом конкретном случае и не стоит вмешиваться в исторический процесс. Вот такая вот она внешняя политика, где ради выгоды для своей страны часто приходится жертвовать судьбами чужой.