Князь Барбашин (СИ)

– Есть, княже. Якоб Рутенус, а по нашенски Яшка Русский, уже в третьем поколении полноправный гражданин Риги. Подворье своё имеет, луговой выпас, да землицу. С ним в доле Демьян-банщик да Костюшко-резчик, что из Новагорода бежал по тем же причинам, что и наш Данило. На троих имеют кораблик свой. Ранее с Митковичем торговали, а ныне сам понимаешь.

– Неужто за столь лет и веру не меняли? – удивился Андрей.

– Почему? Старший брательник его видный негоциант, лавку на Ратушной площади имеет, корабликов несколько. Вот он ради барышей своих в латынскую веру крестился. А Якоб как есть православный.

– Что ж, хорошо, коли связи такие имеем. То нам лишь на руку. Ну а с сырьём как?

– Тоже хорошо. С округи скупаем всё, что можем, да с твоих смоленских вотчин везут.

– Ну-ну, хорошо, что хорошо, но руку на пульсе держать надо. В общем, помни, Олекса, канатный заводик должен выпускать только лучший товар, дабы любой иноземец наши канаты с руками бы рвал. Правда, возможно, поначалу и без прибытка торговать придётся, ведь канаты да верёвки они сами плести предпочитают. Поддерживают своего производителя, мать их. Да и пеньку тоже не только у нас закупают. Но всё одно, пора им ту халяву-то поприжать, пусть приучаются и готовые изделия у нас покупать. А там уж сами посмотрят, что им дешевле выйдет – оттуда и плясать начнут. Так, ну, а ты, Донат, что скажешь? – резко обернулся Андрей к другому послужильцу.

Оказавшийся не сильно способным к морскому делу он был ещё год назад направлен в смоленские вотчины князя, надзирать за тиунами да организовывать работы. И, судя по его отчёту, с делами более-менее справлялся. Заселение опустевших имений хоть и медленно, но шло. Там, где земля была хороша, продолжали выращивать зерно и корнеплоды, а остальные постепенно переводились под коноплю, дабы княжеские производства от чужого сырья не сильно зависели.

Последующий доклад Порфирия – зама уплывшего Сильвестра – князь прослушал практически в пол-уха, всё же Руссо-Балт для него не первый год стоял на первом месте и как у компании идут дела, он знал не понаслышке. Как и на верфи, где, словно помолодевший Викол пытался ныне соорудить что-то вроде брига. С чем у него возникли определённые трудности.

Всё же недаром двухмачтовые корабли в это время практически не встречались, а те, что всё же строились, отличались, к сожалению, плохой управляемостью. Кораблестроители во всём мире пытались найти причину, не догадываясь, что способствовали данному положению вещей именно существующие традиции кораблестроения: особая форма корпуса, установка грот-мачты посередине корабля и кое-что ещё по мелочи. Им потребовалось почти два века, чтобы к семнадцатому столетию всё же создать нормальный двухмачтовик, стоило лишь догадаться слегка облагородить корпус, немного наклонить грот-мачту вперед да изобрести независимый гафельный парус. Остальная мелочёвка ушла уже в процессе отработки конструкции, и моря буквально заполонили юркие шнявы, бригантины да красавцы бриги.

Но зачем же ждать столетия, если примерный объём работ понятен? Вот Викол и был занят тем, что пытался создать рабочий вариант требуемого судна. А Андрей, понимая, что сразу ждать прорыва не стоит, да и сам бриг нужен будет не раньше, чем возникнет нужда в океанском плавании, пока просто отнёс затраты на эти изыскания в перечень хоть и необходимых, но необратимых расходов. Конечно, верфь занималась не только опытно-конструкторской работой. Потихоньку она выходила на самоокупаемость, совершая этакую ползучую экспансию на балтийском побережье Руси. Сейчас, к примеру, на ней строились не только очередная шхуна для Компании, но и пара лодий, заказанных купцами из Яма и Ивангорода, польстившихся на то, что цены у Викола были ниже, чем у других строителей. А сами корабли получались как бы и не лучше, ведь работы по поиску оптимальных обводов корпуса и лучшего парусного вооружения для торговой лодьи тоже велись не переставая. Правда, тут больше придерживались принципа "не навреди", ведь ходовые качества русских кораблей и без того при попутных ветрах были куда лучше, чем у тех же европейцев, и терять это преимущество только ради умения ходить круто к ветру не хотелось.

Результатом стараний мастера стала невиданная ранее норовчанами мореходная лодья со стеньгой на грот-мачте и гафелем на бизани. Такой сплав из старого с новым в небольшом количестве появился на свет после петровских преобразований, когда глупый указ о прекращении строительства староманерных судов был подзабыт. Сейчас же Викол практически самостоятельно пошёл по тому же пути. Но покупать столь смелое новшество кроме Руссо-Балта ещё никто не решился, так что на заказ строили привычные для местных одномачтовики. А ещё по желанию заказчика судно могли, как прошить вицей, так и сколотить гвоздями. В общем, полное совмещение хай-тека и старых технологий. Как говорится: любой каприз за ваши деньги!