Князь Барбашин

Утренняя суета коснулась и высившегося на круче камского берега хозяйского дома. Собственно, это был не просто дом, а основательно укрепленные огромные боярские хоромы, где двухэтажный дом с множеством горниц, светелок, покоев, сеней, клетей и подклетей был тесно соединён затейливыми переходами и плотно окружён амбарами, складами, конюшнями и разными пристройками для служб и охраны. Жизнь здесь не замирала ни на час, ведь чтобы огромное строение не простаивало без толку, в нём на постоянной основе жил вотчинный управляющий со своей семьёй.

Да, за прошедшие годы Игнат крепко врос в роль наместника, слегка раздобрел и даже выгодно женился на дочери купца из Усолья-на-Камском. Этот городок уже не был брошен поселенцами, как в иной реальности, а наоборот, продолжал жить и развиваться. Что, кстати, весьма не по нраву пришлось чердынским воеводам, ведь им было куда удобней сбыть со своих рук громаднейшие, но слабозаселённые территории, а вместе с ними и все заботы по обслуживанию местного беспокойного населения. Потому как если они не облагались податями и ясаком, то были в этом виновны именно воеводы. А заниматься примучиванием аборигенов на границе русских и казанских земель – удовольствие то ещё. Потому и появлению в этих местах княжеской вотчины они только обрадовались и были готовы уступить князю управление и Усольем, ведь тогда спрос за ясак полностью ляжет на чужие плечи. Впрочем, выделение Усолья-на-Камском в отдельное воеводство их тоже вполне удовлетворило.

А вот первый усольский воевода князь Фёдор Иванович Хотетовский свою должность рассматривал чуть ли не как наказание, но прибыв на место и осмотревшись, а особенно сведя знакомство с послужильцем князя Барбашина, управлявшего землями не меньше, чем его вовеводство, понял, что и в этих "диких" местах можно неплохо развернуться, особенно если подойти к делу с умом. Да, лучшие соляные места занял неплохо взлетевший при дворе князь, но кто сказал, что он забрал ВСЕ пригодные для соледобычи места? А соль – продукт, которого на Руси всегда не хватало, и снабжение ею населения было постоянной головной болью правителей. Ну и ясак с окрестных племён тоже мимо его ручек не прошёл. А собирать его оказалось довольно просто, ведь почти половина городского населения было вогульским или породнившимся с вогулами русичами. А через родственников ничего не стоило найти и племенное становище. И чего, спрашивается, чердынские воеводы жаловались?

А уж когда (пусть и совместно с барбашинским наместником) удалось отстоять городок от вторгшихся казанцев и не только не пустить их к Чердыни, но и нанести им огромный урон своими силами (хотя и не разгромить), воевода и вовсе уверился в том, что поймал удачу за хвост. Его победная реляция не осталась незамеченной, принеся князю небольшое поместье и угорский золотой. А городку, кроме того, что он остался цел, повезло собрать и кое-какие трофеи, на чём наварился уже игнатов тесть.

Впрочем, тесть Игната и до того, по местным меркам, разумеется, был не беден, а ныне и вовсе вышел в первые люди, перехватив то, что осталось от некогда сильного соледобытчика Третьякова. Этот промышленник так и не простил князю Андрею, что он буквально из-под его носа увёл наследие вдовы Прасковьи, да ещё и лучшего мастера заодно. Вот только сил своих не рассчитал. Точнее не учёл того размаха, с которым князь возьмётся за дела. И сторонний доход, как от того же каперства. Нет, будь Андрей обычным мелким князьком, то промышленник бы справился, не одни ведь Строгановы на своей делянке могли князей да бояр обламывать, но в длительном противостоянии побеждает тот, у кого мошна тяжелее. И вот тут Третьяков проиграл попаданцу вчистую. Правда, сумел вовремя образумиться и, продав всё, что ещё оставалось, уехал в иные места с надеждой начать всё сначала.

По утрам Игнат, по укоренившейся привычке, вставал ещё затемно. Часто, даже раньше жены. Едва проснувшись, он привычно, оборотясь к образам, осенял себя крестным знамением, благодаря Спасителя за то, что уберег и дал проснуться здоровым, после чего шёл на зарядку. Тоже больше по привычке, но и помня, что в вопросе физического развития князь отчего-то был весьма щепетилен. А терять доходную должность, просто выказав в ненужный момент немощь, как-то не хотелось. Привык он к местной жизни.

Окончив занятия, Игнат спешил ополоскнуться и одеться. Его исподнее каждое утро привычно лежало свежестиранным – чистоту послужилец соблюдал истово.

Переодевшись, он поднимался в кабинет, возле которого его уже поджидал дежурный дьячок, которого Игнат привычно спрашивал, прежде чем войти внутрь:

– Ну, как ночь-то прошла?

– Слава Богу, без происшествий. Пожаров не было, о татях тоже никто не донашивал. Под утро гонец от князя-хозяина прискакал. Срочного ничего нет. Велел в людскую отвести, попотчевать.