Князь Барбашин

Но Андрей-младший ничего подобного не знал, и настои хоть и пил регулярно, но считал их этакими дядиными прихотями. Просто ему ещё не приходилось сталкиваться с цингой в жизни, а рассказы учителей это ведь всего лишь рассказы. Вон в Москве многие знакомцы честно рассказывали, что в такой дали, куда они поплывут, живут одни лишь псеглавцы, а он их пока что так и не увидел. Люди как люди, лишь чудно одетые.

А вот чего он не любил больше всего, так это первую послеполуночную вахту. Недаром дядя её "собачей" называл. Большую часть таких вахт спать хотелось неимоверно. Иной раз не спасал и кофе, зверский напиток, чью горечь он чувствовал даже сквозь сахарную сладость. А ведь при этом ему нужно и за вахтенными следить и за обстановкой. Тем более в местных водах, где плавучая глыба льда вполне себе привычное явление.

Об айсбергах и связанных с ними опасностях молодым морякам в училище проели всю плешь. Зато теперь стоя на вахте, княжич чувствовал себя более-менее уверенно. Хотя ночью разглядеть в воде ледяную глыбу куда сложнее, чем днём. Оттого корабли в тёмное время шли медленно, с зарифленными парусами.

Оббежав вахтенных в очередной раз, княжич, выпросив подзорную трубу у Федоса, исполнявшего обязанности вахтенного начальника, ловко взобрался на марс первой мачты, где располагалось "воронье гнездо" наблюдателей. Отсюда, с высоты, можно было разглядеть одну важную деталь: стелится ли над водой дымка или низкий туман, или нет. Дело в том, что такие туманы вещь весьма распространённая в местах, где плавают айсберги, но разглядеть их можно только с высоты. И чем выше будет наблюдатель, тем лучше. С палубы же его различить весьма трудно, а подобная дымка даже днём существенно уменьшает вероятность обнаружить плавучую гору льда вовремя.

Костка, как обычно, был рядом. Как-то так получилось, что мальчишка принялся набираться морского опыта под руководством зелёного гардемарина, у которого знаний было много, а вот практического опыта с гулькин нос. Однако и командир "Первенца" и руководитель экспедиции отнеслись к этому как самому собой разумеющемуся, и Андрей-младший поневоле оказался в роли учителя. Вот и сейчас мальчишка "нёс" вахту и, разумеется, не остался внизу, когда княжич взялся за ванты. Правда, в "вороньем гнезде" на троих места было явно маловато, но вахтенный мореход их приходу всё же обрадовался. Оттого, что им пришлось крепко прижаться друг к другу, ему стало теплей, да и ветер уже не так пронизывал тело.

Оглядев горизонт, Андрей-младший не заметил ничего подозрительного и слегка успокоился.

– Княже, ну дай поглядеть, – привычно заныл под рукой Костка, которому очень нравилось разглядывать мир через чудесный прибор.

– На, только смотри…

– Ну, княже, не первый же раз.

Крепко обхватив трубу свлими маленькими пока ещё ладошками, зуёк привычно приложил её к правому глазу и стал внимательно вглядываться в оккуляр. Андрей же привычно молчаливо ждал.

– Ой, а что это там? – вдруг воскликнул зуёк, отведя трубу от глаз и ею указывая чуть правее курса.

Андрей, до того ничего в том направлении не углядевший, с изумлением взглянул на Костку.

– Ну, я словно прибой увидел, а ведь до берега далёко, – словно оправдываясь зачастил мальчишка, а у княжича неприятно засосало под ложечкой. Он выхватил подзорную трубу из рук зуйка и следом за вахтенным, который уже вглядывался через свой прибор в указанную сторону, принялся внимательно до рези в глазу рассматривать горизонт.

Однако в ночи ничего не было видно. Андрей уже было собрался обругать пацана, как вдруг заговорил мореход:

– А у парня зоркий глаз. И точно, словно прибой посреди моря. Аж жутко стало, – добавил он, перекрестившись.

Княжич вновь принялся всматриваться в ночную темь и, спустя какое-то время, действительно разглядел светлые полоски пены прибоя посреди всеобщего мрака. Потом ему показалось, что он даже разглядел что-то более тёмное, чем морская поверхность. Некоторое время он лихорадочно соображал, что это может быть, пока не вспомнил о таком редком явлении, как чёрный айсберг. О них много рассказывали на лекциях, особо упирая на трудности их обнаружения, особенно в тёмное время суток.

– Айсберг, чёрный айсберг и прямо по курсу, – выдохнул он, а мореход, подхватив тяжёлый рупор, заорал вниз:

– Айсберг прямо по курсу!

Внизу началась суета, а когда Андрей соскользнул с марса на палубу, Федосу даже вопрос задавать было не надо: вся его фигура выражала нетерпение.

– Чёрный айсберг, вон там, – затараторил Андрей-младший, указывая направление. – Миля, максимум две. Еле виден, спасибо зуйку, разглядел прибой.

Кивнув головой, Федос начал что-то прикидывать в уме.

– С учётом нашей скорости, течения и ветра придётся всё же немного поработать с парусами. Сигнальщик! Свистать всех наверх, к поворту стоять! Задуть правый фонарь, сигнализировать на мателоты.