Князь Барбашин

Заканчивался же безымянный залив устьями двух рек: широкой и величественной Туломой и усыпанной валунами говорливой Колой, что, сливаясь, образуют песчаный намыв, где издавна и селились люди. Место тут было и вправду удобным. Удаленное от моря, расположенное на мысу, оно, тем не менее, имело свободный выход в океан.

Да и жить здесь было можно неплохо. Море вокруг кишело рыбой, реки были полны жемчуга, а по земле ходили дикий олень и лось, медведь и бобер, выдра и куница, лисица и росомаха, белка и горностай. Знай не ленись – промышляй и богатей. Да, хлеб в этих местах не родился, но завести его в обмен на богатства от земли взятые не представляло больших трудностей.

В общем, не даром тут поморы становища устроили. Но вот города тут никакого не было, так что придётся Даниле его организовывать. Однако с людьми на севере завсегда напряжёнка была – больно суровый край, так что, если князю надобно, то пусть найдёт хотя бы пару десятков будущих поселенцев. А когда острог поставят да причалы организуют – поморы сами сюда переезжать начнут. Из тех, кто на Мурманне основной промысел ведут.

Но незамерзающая пристань это одно, а ему ещё, кроме мурманских рыбаков и грумаландских экспедиций, нужно было и о сибирской землице подумать. Пустозёрск уже стоял и его причалы вовсю принимали торговые корабли. Но вот дальше на восход ходили уже немногие. Старый студент не раз слышал об этих плаваниях, однако купцы тайны свои хранить умели. Однако, недаром в народе говорят: никогда не знаешь – где найдёшь, где потеряешь! Вот один из вошедших последним в товарищество купцов неожиданно и рассказал, как некоторое время назад он с пустозёрскими купцами ходил на кочах за Югорский Шар в Лукоморье, где стоял самоядский городок Пулинг-авот-вош. Богатый товар там брали купцы, но вот ему лично не повезло: утоп коч в море, еле-еле до людей добрался. А потом почти всё имущество распродал, чтобы от долговой тюрьмы отбиться. В тюрьму не попал, но с той поры никак оправиться не мог. Товарищество для него – шанс в купцах остаться. Ну а Даниле головная боль: если этот пайщик сумеет найти дорогу, то компании явно стоило войти в ту торговлю полноправным участником. Это и с точки зрения доходности хорошо, да и князь настоятельно просил отыскать морские пути в землю сибирскую. Но для экспедиции ведь опять нужны были корабли и люди. И незапланированные расходы…

А ещё была у товарищества настоящая китобойная флотилия. Небольшая пока, всего на три коча. Потому как людей новому делу ещё обучить надо было, да и справу гарпунную делать не быстро. Но первых китов забили уже на следующий год, как голландцы приехали. Правда, мясо китовое на вкус не всем пришлось, а вот самоядь его брала с радостью. Зато ворвань да ус китовый достаточно доходным товаром оказались. Так что и над расширением китобоев Данило работал не меньше, чем над другими проектами.

Ну и как тут об обидах какого-то фогта думать?

Кормщик Иван – старший сын Данилы – с детства любил широкие водные просторы и с той же поры мечтал водить по ним корабли. Вот только отец был этому против, а видел сына либо приказчиком, либо дьяком. Но Иван не Семён, не лежала его душа к чернильной работе. Хотя грамоте выучился, ибо хорошему кормщику грамота завсегда нужна.

Потом наступили тяжкие времена. Пока отец на северах скрывался, Иван, как старший, за семью отвечал. Спасибо дядьке Сильвестру, устроил возле себя младшим писарем. Работы Иван не чурался, но и дело ведал без души. А когда отец, наконец, вернулся, то состоялся у них долгий разговор, после которого и изменилась жизнь парня. Сбылась его детсвка мечта.

Правда первое время хаживал он простым мореходом: работал с парусом, стоял на руле. А потом в их жизнь ворвался князь со своими идеями. И дядька Сильвестр и батька как-то разом ему поверили, а потом он не раз слыхал, как оба уважаемых им человека восхищались княжеским умом и приговаривали, что "князь словно наш университет оканчивал". Дивился парень таким речам, но вида не подавал. Да и не до того ему было.

Однажды в церкви остановились его глаза на девчонке в коротком тулупчике и темном платочке. А когда их взгляды встретились, сердце у парня забилось по-особенному. Ибо глаза незнакомки были голубые и бездонные, как море, такие, что Иван просто утонул в них.

И когда из церкви вышел, то само собой получилось, что понесло его вслед за той девчонкой. Так и проводил её, не приближаясь, до самой гончарной мастерской, куда она и прошмыгнула, напоследок стрельнув озорным взглядом в сторону Ивана.

В общем, пропал парень.

Ему бы о сватах просить, а тут отец, как назло, с учёбой пристал. Ну какая учёба ему? С мальками сидеть – позора не оберёшься. Однако батька, когда надо было, мог найти весьма "весомые" аргументы. Так что потащился Иван в училище и только потом понял, что не зря его сюда чуть ли не силком гнали. Много нового узнал о морском деле, да и на корабль по окончании срока ступил уже не мореходом простым, а помощником кормщика.