Князь Благовещенский

Кислая физиономия Доминика была лучшим ответом на данное предположение. Казалось, сейчас он таки сорвется и скажет что-нибудь неподобающее сану, например, «черт!» или «проклятье!» Я бы с пониманием к такому отнесся – причина была уважительной. Проклятый немец, которого, как всем казалось, контролировали полностью, не просто сбежал, но и прихватил свою ищейку. Того самого видящего, который с легкостью вырезал весь маленький монастырь при побеге – десяток монахов, двое из которых были сильными одаренными. Есть из-за чего психовать.

Наша беседа проходила на открытой веранде с видом на море. Запах йода и гниющих водорослей, которые милосердно развеивал свежий ветерок, вопящие о рыбе чайки – моя новая тюрьма была не в пример более комфортабельной. Небольшой и уютный домик в сонном городке Остио Лидо, в получасе езды от Рима, если кого интересует, был предоставлен только мне. Точнее, мне, суровому садовнику, от которого просто фонило модумами, гувернантке – молчаливой пожилой женщине, и сожительнице-протектору – весьма милой девушке с глазами профессиональной убийцы. И Альдо еще, да. Все время про него забывал, поскольку тот безвылазно торчал в мансарде, видимо опечаленный таким поворотом событий.

Все пошло не так – об этом говорил каждый его жест. Экхарт сбежал, мы переехали в предместье Рима, оперативник вместо освобождения от лямки тюремщика получил должность охранника, еще и разделив ее с наглой рыжей девицей, которая никак не желала признавать его главенство.

– Моя задача – охранять объект, а не слушать, как я должна это делать, – заявила Челия Домиани при первом же контакте с Тенью. Причем произнесла она это с едва скрываемой агрессией. Какой-то конфликт родов войск, как я понимаю. Никто из магов не любил ищеек святого Иннокентия. – Делайте свою работу, а я буду делать свою!

Доминик полагал, что немец, точнее, его видящий, пожелает отплатить мне за раскрытие, и не желал рисковать едва обретенным пророком. Так что теперь у меня были два надсмотрщика вместо одного, которые еще и грызлись как кошка с собакой. Такова была моя награда…

Впрочем, я не жаловался. Инку вот только Доминик увез черт знает куда, обещав, впрочем, доставить ее на виллу, как только у меня в ней возникнет надобность. А в остальном условия значительно улучшились. Мне стали приносить распечатки новостных лент, через день приезжал забавный толстячок, назначенный моим аналитиком, да и кормили получше. Что до побега, возможность которого сейчас превратилась в совсем уж призрачную, так я его и не планировал.

Нет, можно было попробовать сыграть на противоречиях охраны, усыпить бдительность садовника и рвануть в бега. Не сказать, что такой вариант я не рассматривал. Но, как говорится, дурные мысли – перелетные птицы. Пусть себе летают, лишь бы гнезда не вили.

Почему дурные? А что умного в побеге? Во-первых, не факт что все пройдет гладко – у подобного дела всегда масса нюансов даже с учетом моих возможностей. А во-вторых, что я получу на выходе? Свободу? Ха! Скорее, признание того, что я всегда буду на вторых, а то и третьих ролях в этой глобальной шахматной партии. Да и то, если получится сбежать под крылышко к «дядюшке» в Благовещенск. Который тут же упакует меня в толстое одеяло и постарается защитить от всего мира.

Нет уж, такой исход меня совершенно не устраивал. «Жалуясь» магистру на феодала Пояркова, который на цепи держал попаданца в теле племянника, я врал лишь наполовину, что, кстати, и является секретом хорошего, качественного вранья. Бегство даст мне только статус опекаемого пророка, но никак не игрока, которым я так стремился стать. Возвращаться нужно с победой, а не с поджатым хвостом. С легкой улыбкой на лице и догорающим замком врага за спиной. И трофеями, по возможности.

В этом мире, как и в любом другом, травоядные не стоят на вершине пищевой пирамиды. Не сразу, но эта простая истина была усвоена мозгом выпускника журфака. Так что сейчас я со всем усердием и самоотдачей работал на Доминика. И вроде уже заслужил достаточно его доверия, чтобы вместо заданий «посмотри нить вот этого» перейти к чему-то более глобальному. К планам папистов, например. Которых я никак не мог уразуметь.

Дело в том, что после случая с Экхартом я вышел из тени и был обозначен как провидец фракции доминиканцев. Нет, никаких знакомств, пожимания рук и приема в мою честь. Даже с Папой Римским меня не познакомили – обидно! Поселили в домике на берегу моря, а те, кому это было важно, вдруг узнали о моем существовании. Я это понял после того, как все сколько-нибудь значимые персонажи католиков оказались вдруг защищены от просмотра. Радость-то какая – новый пророк! Быстро все в бункер и шапочку из фольги на голову!

Сам Доминик, кстати, тоже был закрыт от сканирования, но не пророком (в этом я уже научился разбираться), а каким-то артефактом. Любая попытка войти в его нить заканчивалась для меня головной болью и долго еще мелькающими перед глазами малозначительными образами жития не святого Доминика, превалировали среди которых страстные молитвы. Целый плейлист молитв!