Князь Диодор

А вот там находился невысокий, очень прямой человек, который держал одновременно в руках и свою шляпу, украшенную богатым, редким пером, и шпагу, от которой, в отличии от многих других здешних-то веяло ухоженностью, скромностью и силой. Людей с таким оружием следовало уважать, это замечалось за версту, шпага, без сомнения, побывала во многих передрягах, настолько, что каким-то образом обточилась, едва ли не вылизалась, как самый надежный инструмент, у которого уже ничего не отнимешь, как у крестьянского плуга. Почему-то шпага сделала Диодора вежливым ранее, чем лицо или повадки неизвестного пока гостя.

Лик его тоже был чем-то неуловимым весьма схож со шпагой, резковатое, тонкое, выразительное не более, чем невидимый глазом, парящий удар в сердце противнику. Даже цвет глаз был неопределим, только и выделялись в них очень густые ресницы да задумчивое выражение. Вот только задумчивость эта была не от отвлеченности, а наоборот – от желания спрятать пристальный и проникающий глубоко интерес ко всему, что творилось вокруг.

– Шевалье Манрик тет Алкур, капитан дворцовой гвардии короля Парса, – представился тот, кто владел замечательной шпагой, и принялся раскланиваться, широко подметая пол драгоценным пером.

Князь тоже представился, раскланялся почти на парский манер, потом все же сел, извинившись, что ему трудно стоять. Про себя же подумал, что теперь понятно, почему капитан не выпустил из рук шляпу, без нее его поклоны были бы нелепыми, а так, как он их сделал… почти естественными. Подтверждая догадку князя, капитан вытащил из-за обшлага небольшую складку бумаги, впрочем, уже легко развернутую. Князь прочитал.

– Здесь написано, что меня вызывает маршал Рен, или я неправильно прочитал подпись?

– Все правильно, маршал Парского королевства граф Бажак тет Рен… – Внезапно капитан улыбнулся кончиком губ. – У него еще много прочих титулов.

– Он пишет, чтобы я явился к нему сейчас же.

– Моя карета, впрочем не очень хорошая, но для тебя, принц, я вытребовал на дворцовой конюшне лучшую, на какую имею право, ждет внизу. – Шевалье тет Алкур стал еще прямее, хотя еще миг назад это казалось невозможно. – Обещаю, что я не только доставлю тебя во дворец, но и привезу назад.

– Значит, придется ехать, – почти тоскливо объяснил князь, возможно, себе же. Обернулся к двери: – Эй, кто там есть?.. Пришлите ко мне Густибуса.

– Лучше будет, если ты все же поедешь, несмотря на ранение, принц. При дворе говорят, что оно не очень опасное. – Он немного помолчал. – При дворе после этой ночной драки говорят, что вы все тут – несравненные рубаки. Кстати, и после той драки, которая случилась на улице, тоже… – Он франтовским жестом надел шляпу, чуть поправил. – А маг вашего посольства будет ждать нас внизу, я уже распоря… Я просил его, и он обещал одеться для этого визита быстро, как только сумеет. Мы можем трогаться.

– Трогаться – так трогаться, – согласился князь. Поднялся все же тяжко, его за локоть, вполне по-дружески, поддержал капитан. – А еще я попрошу тебя, шевалье т'Алкур, – он и не заметил, как научился сокращать слова здешним образом, не как они писались на феризе, а как произносились, – попрошу обращаться ко мне все же не принц, а по-рукве – князем.

– По-нашему, князь и есть принц… – капитан снова улыбнулся, у него была хорошая улыбка, искренняя, хотя и сдержанная, – князь Диодор Ружеский.

Густибуса все же пришлось чуток подождать, но совсем немного. Он ввалился в карету даже запыхавшись, и этим словно бы попросил извинение за задержку. Поехали молча, капитан с интересом рассматривал князя и его саблю, которую тот успел нацепить в прихожей, где ее почти насильно впихнул ему в руки верный Стырь. А сам князь пытался определить заранее, что и как следует говорить этому нежданному маршалу Рену, и вообще – стоило ли ему хоть что-то говорить? Эх, соображал он, Атенома бы сюда, он бы подсказал… Но его не было, вероятней всего, он вылечивался в посольстве, или еще где-нибудь, где жил вне службы.

На половине пути Густибус решился на сообщение князю:

– Батюшка Иона остался при раненых, – это значило, что он надеется что-то из них вызнать, – а еще решил принять участие в похоронах. Так что у него и завтра будет полно дел. Отпевание состоится в одной из близких к посольству вселенских церквей, наш привратник-то покойный был…

– Понятно, – кивнул князь. То, что одноногий привратник принадлежал к местой церки, сомнений не вызывало, служить в посольском отеле и не быть патриаршьего крещения – такое разрешалось. – Но у нас может случиться немало собственных дел, поэтому тебе туда являться не след.