Князь Диодор

Густибус понятливо кивнул. Приехали и не быстро, и не слишком нескоро. Нога разболелась у князя больше, чем он того хотел бы. Потом пришлось еще куда-то подниматься по мраморным лестницам, но капитан не подвел, он был рядом и показывал дорогу. А два или три раза даже сделал жест, чтобы чуть ли не поддержать Диодора, но тот в его помощи теперь не нуждался, если уж очень ударяло, он хватался за рукав мага. Тот сокрушенно вздыхал, а когда дошли до приемной маршала, наклонился и едва слышно сказал:

– Прости, князь, не догадался опий с собой захватить, ты бы выпил и все бы как рукой сняло.

– Пить не стал бы, – ответил князь. – Мне свежая голова нужна.

Но свежей головы все никак не получалось.

В отличие от капитана гвардейцев маршал Рен оказался приодет в шелка, золотую парчу, и весь искрился таким количеством драгоценностей, словно без этого никак не мог обойтись. Немалые камни, иногда величиной чуть не с ноготь мизинца, блистали у него на пряжке пояса, на перевязи, на пряжках башмаков, и даже на шляпе, которая лежала сбоку от его рабочего стола на специальной подставочке.

И под стать своему наряду он вел себя. Едва завидев князя, который еще не успел и поклониться, вскочил и принялся едва ли не орать, наливаясь дурной краснотой:

– Ты, принц, не посмотрю, что из Мирквы… Не посмотрю, что солдат, и что наших изрубили в капусту!.. Почему мне не доложено вовремя, принц? Что ответишь-то?.. Как можно появиться тут, а мне, губернатору стольного города Парса не доложить?.. Что теперь скажешь?

– Князь Диодор Полотич Ружеский, к твоим услугам, – решил все же представиться князь, хотя, судя по всему, его тут уже знали заочно все, кому не лень. Он постоял, подумал, осмотрелся, и увидел кресло. – Мне нужно сесть, господин маршал, я не очень способен стоять сейчас.

Маршал побагровел еще более, зачем-то потянулся к шляпе, потом отдернул руку. Постоял, словно перед противником, с которым непременно придется сражаться, хмуро кивнул, и даже, как показалось князю, попробовал выйти из-за стола, должно быть, меняя манеру поведения.

– Хорошо, принц, садись. – И он обвел насупленным взглядом из-под кустистых, каких-то неровных, клокастых бровей спутников князя.

Князь, усаживаясь в удобное, обитое нежнейшим шелком кресло сбоку от большого рабочего стола маршала, совсем не подходящее к кабинету воителя, тоже незаметно посмотрел на них. Густибус стоял со слегка отсутствующим лицом, посматривая зачем-то на большую карту Парского королевства, которая украшала одну из стен кабинета. Капитан тет Алкур тянулся, по своему обыкновению, и чувствовалось, что он может стоять так часами без малейшей усталости.

– Так что же ты должен мне доложить? – продолжил маршал, уже не таким громовым, как в начале разговора, голосом.

– Доложить, граф? – Диодор сделал вид, что размышляет. – Не совсем понимаю, должен ли я что-то тебе докладывать?

– А как же? Прибыли к нам едва ли не тайком, если не сказать – по-воровски… Устраиваешь чуть не войну в городе, убиваешь подданных его королевского величества… И вдруг!.. Ничего не хочешь сказать?

Он мог орать так, как выяснилось, немалое время, почти столько же, сколько собирался стоять навытяжку капитан дворцовой гвардии.

Кажется, подумал князь, зря он совершил этот вояж. Не следовало приезжать, может, на это и намекал капитан, который все же обязан был исполнить поручение маршала по доставке письма, но… Слишком уж тонко он на это намекал, князь сразу не понял, и сам вылез со своим решением не во время. А затем было уже поздно. Или дело было в том, что Густибус стал готовиться к этому визиту?.. Впрочем, нет, не следует винить других, если сам-то сдурил.

А все же и это положение можно было использовать. Князь едва не улыбнулся при такой мысли. Вот только, не слишком ли… это будет фальшиво? Ведь дураку же понятно, что он – не из тех, кто выдает серьезные сведенья касательно секретного поручения от такого вот едва ли не нелепого наскока…

– Сражение устроили не мы, – сказал князь наконец, воспользовавшись мгновением, когда маршал Рен решил перевести дух. – На нас напали, и хотел бы я, господин маршал, посмотреть на поведение твоих солдат, когда на них нападают… Скорее я мог бы высказать претензию… Выказать огорченность, что охрана правопорядка в стольном городе Парсе, где служит губернатором такой известный и почтенных воин, как ты, обстоит так недопустимо небрежно.

– Так ты еще и в претензию ударился?.. – не поверил своим ушам маршал. Видимо, его очень давно укоряли в чем-либо последний раз, и он забыл каково это – выслушивать упрек, едва ли не прямое сомнение в его компетенции.

– В претензии не я, а посольская необходимость, маршал. К тому же, я не вижу причину – зачем нас вызвали, когда и без того всем все ясно.

– Мне не ясно, – рявкнул маршал.