Князь Диодор

— Он перевез экипажи за двадцать лье от города, от Парса… — Оприс запнулся, мучительно замолчал даже. — Дальше начинается нечто невообразимое. В чистом поле, проверившись, чтобы вокруг не было даже работающих крестьян, граф д`Атум, выполняя волю короля, оставил возы с имуществом, отозвал своих солдат на расстояние до четырехсот шагов, то есть, чуть меньше четверти мили. Разумеется, он наблюдал с холма, что происходит. Из ближайшего леска неожиданно появились какие-то люди, которых за расстоянием он рассмотреть как следует не сумел, окружили весь обоз и угнали его… Разумеется, в неизвестном направлении. Проследить за ними графу было строжайше запрещено.

— Так исчезли деньги господина Четомысла, — подытожил Густибус, уже не стесняясь. — Произошедшее графа д`Атума не удивило?

— У него еще не было достаточного понимания необычности происходящего, чтобы… о чем-то всерьез беспокоиться.

— В самом деле? — спросил князь.

— Интриги в нашей части света, князь, особенно при дворе, вошли в поговорку, — уже с заметным раздражением отозвался Оприс. — Я понимаю графа, к тому же, по его словам, ему случалось выполнять не менее головоломные и необычные приказы, поэтому он не очень-то обеспокоился. Далее… Через три или четыре дня тот же лейтенант граф д`Атум таким же образом вывез деньги из банка другого нашего финансового магната — банкира барона Ротшеста.

— Сьер Оприс, — прервал его князь, спокойно и задумчиво, государственный секретарь даже не удивился этому, по-видимому он уже стал привыкать к излишне вольной манере этого разговора. — В какой момент граф д`Атум передал Четомыслу расписки короля?

— В его доме, перед тем, как увезти деньги. — Оприс едва заметно усмехнулся. — Без них Четомысл не выпустил бы этот обоз с деньгами из своего дома. — И он догадался, о чем думает князь, упредил его невысказанный вопрос своим ответом. — А лейтенант получил расписки из рук короля при получении этого странного распоряжения, то есть, за несколько дней до всей этой… финансовой операции, если ее так можно назвать. Расписки были письменным ручательством и гарантией правильности его собственных действий.

— Понимаю, — кивнул князь Диодор. — И с банкиром Ротшестом произошло то же самое, ты говоришь?

— Шаг в шаг, до последней буквы, как у нас говорят, — кивнул Оприс. — Только место, где он передал воз с деньгами банкира неизвестным людям, вынырнувшим неизвестно откуда в чистом поле, было уже другим. По возвращению в Парс лейтенант через королевского лакея получил в награду перстень с небольшим бриллиантом и мешочек с деньгами, которые следовало раздать солдатам, принимавшим участие в этом деле, такова обычная форма благодарности сюзерена за исполненное поручение в наших краях. Но все же он начал думать, сопоставлять… И лишь по прошествию нескольких месяцев, когда возникли слухи, что кто-то… заграбастал чрезмерную сумму, принадлежащую королю, он сходил с докладом к маршалу тет Рену, и тогда-то все это дело открылось.

— Следовательно, расписки короля находятся до сих пор у господина Четомысла и барона Ротшеста? — спросил Густибус, который тоже о чем-то усиленно размышлял.

— Разумеется, — отозвался Оприс. — Они от них не отказались, потому что, по их словам, виделись именно с королем, и то, что встреча эта произошла в сугубо приватном порядке, ничего не меняет. Тем более, что во время этих… визитов был подписан и указанными господами и… человеком, назвавшимся королем Фалемотом, генеральный договор, со всеми обговоренными условиями, который эти расписки всего лишь дополняют… В свое время, если преступление не будет открыто, договора будут предъявлены к оплате, вернее, к выполнению изложенных в них требований, и король… Король Фалемот вынужден будет их погасить, хотя не имеет к этим займам никакого отношения.

Оприс задумался ненадолго. Потом почему-то отчетливо разозлился, сделался красным, даже немного подался вперед, чтобы с еще большим жаром продолжить свою речь:

— Более того, Мер тет Никомед, секретарь Палаты пэров, как выяснилось, по прямому распоряжению короля тоже перевел деньги из государственного казначейства. Как он передал объяснение, якобы, короля Апелю Морштоку во время расследования — будто бы для реорганизации госслужбы, всех государственных структур. Передача денег была обставлена очень схоже с теми двумя случаями воровства под залог королевских расписок, и это так же объяснялось необходимостью секретности… Правда, тут был задействован и один из торговых домов где-то на севере страны, я там даже никогда не бывал… — Оприс Тамберсил нахмурился, сокрушаясь. — Разумеется, узнать кто и как украл деньги из казначейства, теперь не представляется возможным.

— Удивительно получается, — вздохнул батюшка Иона, — огромные капиталы, переходят из рук в руки как горстка денье на рынке, и никому в голову не приходит спросить самого короля, что это все значит?