Князь Федор. Меч Тамерлана

— Фрязи должны собрать ВСЕ свое злато, серебро, драгоценные камни и шелка. Допускаю оставить лишь нательные кресты… И обручальные кольца. Все иные украшения и перстни — долой! Все нам! А заодно парчу, шелка, жемчуг… Что у вас еще может быть? Пряности! Конечно, пряности! Соль… И всех умелых кормчих, кто умеет править галерами. Если не наберется хотя бы пяти опытных моряков, мы все равно пойдем на штурм!

— ДА-А-А-А!!!

У нобиля, как кажется, сейчас сердечный приступ случится… Ему точно подурнело! Впрочем, фряжский купец выдержал и этот удар судьбы.

— Говорит, что они все соберут — но просит дать гарантии, что мы не пойдем на штурм, как только фрязи откроют ворота.

Я усмехнулся:

— Мои гарантии — это захваченные бомбарды! Собрав все пушки в один кулак, я с легкостью разобью ворота их каменными ядрами, в несколько залпов! Разве у фрязей остались воины с самострелами, способные помешать нам? Нет⁈ Следовательно, я могу захватить крепость в любое мгновение… Но не стану делать этого до полудня, потому как мне жаль ваших жен и детей.

Сделав короткую паузу, я продолжил:

— Однако не обольщайтесь, и не уповайте на мое благородство чрезмерно — я не смогу удержать своих воинов, и уж тем более недавних рабов от штурма, если выкуп не сможет смягчить их сердца и утолить жажду мести!

Кажется, нобиля проняло. Сильно вспотев, он быстро-быстро закивал — после чего едва ли не бегом ринулся со стены вниз, спеша передать совету мои условия. Очевидно, я сумел произвести на купца впечатление… Тем более, что не соврал ни единым словом.

Да, непосредственно для меня наибольшую ценность представляют освобожденные русичи, большинство которых осядет в Елецком княжестве — а также трофейные арбалеты и бомбарды, с запасом пороха и болтов. А вот злата и серебра для ушкуйников мы действительно собрали не столь и много… Точнее золота вообще не нашлось, да и серебра маловато… И потом — я же не брошу русских невольников, коих ночью успели вывезти в цитадель, покуда мы с павшим командиром гарнизона вели «шахматную партию»!

Так что про штурм я серьезно… Как и про его последствия для горожан.

— А зачем нам их кормчие?

Сзади практически неслышно подкрался Алексей. Ободряюще улыбнувшись старому другу (и невольно вздрогнув от внезапной мысли, что тот мог и погибнуть в ночном бою), я ответил:

— Не для нас. Для черкесов. Наших стругов, ушкуев и захваченных малых судов, что смогут пройти по Дону, едва ли хватит, чтобы забрать русичей. Ну, может, еще некоторое число воинов адыгэ, кто пойдет за Екежем… Остальных, однако, мы перевезти не сможем — а между тем, родные земли касогов совсем близко! Можно и пешком добраться в обход моря — но тогда они наверняка попадут под удар татар. А можно сесть на захваченные нами галеры и пристать к противоположному берегу Сурожского моря, поближе к поселениям сородичей. В конце концов, гребцы свое дело итак неплохо знают — а фряжские кормчие, коли захотят жить, доведут суда по назначению… Здесь расстояние всего-то день пути.

Алексей понимающе усмехнулся:

— Обо всех подумал, княже… А ежели касоги захотят свою долю добычи?

Я вернул усмешку — но при этом невольно коснулся рукояти меча:

— Их доля в добыче — это личная свобода и то оружие, что взяли с мертвых фрязей. В конце концов, галеры тоже чего-то стоят — а вот груз олова, пожалуй, мы все же утопим. Самим не увезти, но и татарам он ни при каких раскладах попасть не должен! И на этом все. Попробуют взбрыкнуть — у меня ратников достаточно, чтобы подавить любое волнение…

Впрочем, сам я мало верил в подобное безрассудство. И дело даже не в благородстве или благодарности за свободу — будь у меня поменьше воинов, кто знает, как повернулось бы… Но ушкуйников и казаков сейчас заметно больше — и даже с учетом пополнения невольников из крепости, черкесы все равно останутся в меньшинстве.

Однако же я просчитался…

Как только солнце вошло в зенит, а большая часть моего воинства поднялось после короткого, четырехчасового сна, ворота генуэзской цитадели открылись — и фрязи принялись спешно выкатывать повозки с выкупом и едва ли не бегом выводить рабов. Но одновременно с тем ко мне подошел довольно бледный Аристарх… И устрашающего вида рослый черкес, освобожденный ушкуйниками в городе. Собственно, как только послышались звуки боя, этот пленник сам убил двух надзирателей — голыми руками! А после сообщил новоиспеченным дружинникам-черкесам о прочих невольниках, насильно уведенных в замок.

— Княже, Амзет предлагает тебе ударить по фрязям. Прямо сейчас.

Амзет, чьи глаза полыхают яростным, нетерпимым огнем, отрывисто кивнул, подтверждая слова толмача. Поймав взгляд горца, я постарался как можно более спокойно и ровно ответить:

— Нет. Я дал слово, что мы не тронем генуэзцев, если те дадут выкуп.