Князь Федор. Меч Тамерлана

Выслушав перевод черкес, как видно настрадавшийся в неволи, яростно закричал, принялся размахивать руками; я невольно коснулся рукояти меча. Но Амзет даже не обратил внимания на этот жест — и чуть притух только при появлении дружинников и Миши, не уступающего горцу габаритами… Аристарх не стал переводить всю эмоциональную речь Амзета дословно, а вычленил главное:

— Княже, он жаждет кровной мести. Во фряжском плену погиб его сын, его дочь продали в рабство в Геную, жена не перенесла позора бесчестия… Он говорит, что сам поведет касогов в бой, если ты откажешься драться.

Выслушав толмача, я вновь отрицательно махнул головой, стараясь сохранять спокойствие:

— Нет.

Но после постарался объяснить свою позицию:

— Я дал слово. И слово свое я сдержу. Если потребуется — ценой твоей крови, Амзет… Я сожалею твоему горю и понимаю твою жажду мести. Но адыгэ обязаны мне свободой, не забывай! И не лучше ли будет спасти тех, кто выжил, чем мстить невинным? Тем более, среди томившихся в крепости невольников много женщин и подростков… Подумай о них, раз не думаешь о себе — ведь на помощь фрязям могут прийти галеры с их арбалетчиками. И на море, в честном бою они куда сильнее! А если враг перехватит ваши галеры, адыгэ не выжить — вас просто потопят, в назидание остальным рабам.

Амзет мрачно выслушал Аристарха, встретив его слова угрюмым молчанием — и тогда я закончил:

— Уходи Амзет, и не смей подбивать адыгэ мстить. Вы лишь погубите себя… И даже не в бою с фрязями. Мои воины остановят вас по моему слову — ибо я обещал.

Горец злобно плюнул мне под ноги, на что Миша было рванулся в сторону черкеса — но я остановил его жестом руки:

— Не надо! Настоящий мужчина умеет держать свои чувства в узде! А несдержанность — свойство слабых женщин. Коли Амзет ровняет себя с ними… Ну что же, разве ты станешь марать руки о женщину⁈

Аристарх с явным злорадством перевел мои слова черкесу — и последний, яростно зарычав, схватил меня за шею широкими, крепкими ладонями! Стальные пальцы горца на мгновение стиснули мое горло — но хватка черкеса тотчас ослабла… Подняв руки, он открыл корпуса — и я мгновенно пробил два резких апперкота, пружинисто перенося вес тела при каждом ударе. Левый по печени — и правый точно в «солнышко»… Амзета повело от боли, он невольно согнулся — но все же попытался при этом нашарить рукоять трофейного кинжала! Однако глухо застонал, пропустив топчущий удар под колено — и невольно осел на одну ногу…

А затем сталь моего клинка коснулась его шеи.

— Вообще-то я действительно сочувствую тебе, ибо понимаю твои чувства… Но я уже дал слово. И поскольку это не последний мой визит к фрязям — то слава князя, держащего свое слово, мне крепко поможет. Например, осажденные города будут куда охотнее сдаваться за выкуп… Ну а ты, Амзет, должен принять решение — жизнь или смерть. И сразу подсказка — сохранить жизнь можно лишь подчинившись…

— Да за такое нужно убивать, княже! Как он посмел…

— Тише, Миша, тише. Видишь, как горцы внимательно следят за нашим «разговором»? Амзет точно переговорил с сородичами прежде, чем предложить нам напасть на фрязей.

Черкесы действительно неотрывно смотрят на нас — смотрят угрюмо и молча, крепко стиснув побелевшими от напряжения пальцами рукояти трофейных фашильонов и древка топоров. Причем замерли компактной группой, напротив моей старшей дружины… Решатся ударить — ведь сомнут до того, как повольники придут к нам на помощь, числом задавят!

Но прежде, чем черкесы решились бы прийти на выручку Амзету, из толпы их вышел Екеж — и в сопровождение десятка-другого своих воинов демонстративно встал подле моих гридей.

А там уже и ушкуйники, заприметив неладное, принялись спешно окружать касогов… Верно поняв все расклады (а может просто восстановив дыхание после пропущенного в солнышко удара!), Амзет что-то негромко произнес, и Аристарх быстро продублировал:

— Выбирает жизнь.

— Вот и отлично! Переведи ему — пусть берет с собой всех мужей, кто желает вернуться на Родину, и следует к кораблям. Женщин и детей его племени мы доставим на пристани чуть позже…

Спустя сутки захвата Порто-Пизано.

— Хороша водица, княже?

Я невольно улыбнулся подмигнувшему мне Алексею — последний только что вынырнул из глубины освежающе-бодрящей, но в тоже время по-летнему теплой донской водицы.

— Хороша!

Вот никогда бы не подумал, что буду так рад вернуться с моря и окунуться в воды обычной реки! Пусть даже если река эта — сам Дон-батюшка в нижнем его течение… Однако теперь это реальность моего бытия. И мне остается лишь радоваться тому, что мы счастливо разминулись с боевыми галерами фрязей в открытом море…