Князь Федор. Меч Тамерлана

Воевода никак не мог выкинуть из головы выражение лица князя, вначале смертельно побледневшего, затем густо покрасневшего — и, наконец, окончательно почерневшего. Возможно, иного бы такая весть просто сломала бы — но Федор Елецкий оказался человеком иного замеса: глухим от скорби голосом, он все же принялся энергично раздавать приказы, готовя крепость к татарскому штурму… И выслав всю имеющуюся конницу по Пронской дороге на полуночь — на тот трак, которым последовал в пределы Московского княжества обоз с елецкими беженцами…

Это не было порывистым решением спятившего от горя мужа — хотя бы потому, что свою семью и семьи повольников князь отправил вверх по Дону с дружиной Федора Косого, насчитывающей четыре с лишним сотни вятских ушкуйников. Да, Косой увел своих людей, как и обещал — лишь семейные мужики, встретившие любушек на зимних гуляниях, решились остаться, помочь задержать ворога на бродах Сосны. Да только вон оно как все обернулось-то, с бродами… И ведь никто не ожидал — особенно, после неудачи первого рывка поганых! — что заставы столь стремительно падут… И падут разом. Ожидалось, что гарнизоны острогов, прикрывающих броды, продержаться хотя бы до конца недели — а уж там уцелевших заберут ушкуйники…

Но все обернулось трагичной гибелью третьей части защитников Елецкого княжества.

И все же Федор Иоаннович предполагал возможным такое развитие событий — в самом крайнем случае… Но возможным. Что броды падут раньше — и у елецких беженцев не будет полноценный седьмицы прежде, чем ордынцы зачнут преследование. На самом деле и седьмица не гарантировала, что женщины и дети в сопровождение юнцов-отроков сумеют благополучно уйти за Оку… Тем более, что когда обоз выходил, у беженцев было преимущество всего в пару дней.

Но еще один подарил первая, безуспешная попытка поганых прорваться через броды; два дня добавила подготовка татар к повторному рывку. Отчаянное сопротивление погибших застав наверняка подарило еще день… Всего шесть — седьмой же должна выиграть Елецкая дружина и казаки, устроившие степнякам ловушку у Чернолеса!

Собственно, казаки Тимофея Болдыря также начали с засады — так-то план действий обговаривался еще в Ельце с князем Федором… Выбрав участок дороги, стиснутый с обеих сторон лесом, донцы должны были спешиться — и отведя лошадей чуть вперед, рассыпать на дороге железных рогулек. Следующий впереди основных сил разъезд надеялись перестрелять из леса — и убрать тела с дороги прежде, чем на ней показалась бы колонна ордынцев… Ее также должны были обстрелять, крепко раззадорив степняков — а после вывести лошадей из леса, спешно запрыгивая в седла… Чем еще сильнее раззадорили бы ворога! Расчет строился на том, что поганые слепо ринутся в преследование — и на скаку влетят на шипы. К тому же ведь и кони татарские в большинстве своем не подкованы…

Конечно, после такого враг должен продолжить отчаянное преследование, желая настигнуть сотню храбрецов — и жестоко отомстить. Не подозревая, что казаки уводят татар в засаду русичей… Как никак, уходя из Ельца, дружинники тащили в хвосте колонны свежесрубленные, молодые разлапистые ели и березки, прицепив их к заводным лошадям. Так воевода намеревался уничтожить большую часть следов своего отряда, не дав поганым осознать численность конной рати Ельца.

В сущности, хан-то наверняка убежден, что Федор Иоаннович не посмеет дробить силы перед лицом столь грозной опасности, как Орда — переправившаяся на высокий берег Сосны. И уж тем более ему не придет в голову, что, потеряв третью часть воинства, князь рискнул послать на полуночь еще треть уцелевших ратников!

Но князь рискнул — ради семей своих воинов рискнул. И теперь многочисленное конное войско ожидает поганых в засаде… За счет трофейных панцирей и лошадей (а также жеребцов павших в Булгаре ратников и их броней) Твердило прошлым летом возродил старшую Елецкую дружину, насчитывающую полторы сотни гридей. Правда, воевода собрал в пополнение самых крепких и умелых в сече казаков… Но какая разница, если донцы присягнули самому Федору, вступив в ряды его бояр-личников? Кроме того, восполнил Твердило потери и младшей дружину, чьим сотником когда-то был — на роль умелых конных лучников, способных крепко ударить и в ближнем бою, казачье пополнение подошло идеально. Основное отличие «отроков» от простых донцов заключается в обязательном шеломе и кольчуге, а также пике — имеющейся далеко не у каждого вольного воина.

Правда, после рейда сторожи в степь число младших дружинников поуменьшилось… Но все же две сотни всадников воевода подготовил отдельным отрядом, распределив по десяткам и назначив их головами старых, верных соратников — участников еще сечи на Куликах и битвы с литовцами Ягайло.