Князь и Холоп. Два Дворца

В комнате некоторое время стояла тишина. Перед внутренним взором Князя вдруг поднялись все его злодеяния за всю жизнь, в его сердце ворвался самый настоящий разрушающий шторм, который разбивал вдребезги все его заботливо поставленные сосуды, наполненные пустой болтовней, смехом, злостью, разрушались его вавилонские башни гордости и тщеславия, бил прозрачный град весь его заросший сорняками и колючками сад души, ломал дамбу его пороков и они прорывались наружу, затопляя его сердце. И вся грязь, слизь его пороков, вдруг объяла его. Он будто стоял над пропастью, в которую вот-вот забросит его приближающийся смерч.

Холоп сам не зная почему, разрыдался. Его гордость была побита градом совести, и, хотя все еще была жива, молчала сейчас, когда в душе стоял он на коленях, когда в душе рождалось покаяние. Он только закрыл рукой лицо, и его ладонь стала мокрой от слез.

– Прости. – прохрипел он, никому конкретно не адресуя это.

Никогда он не произносил этого слова, и так ново оно было для бывшего Князя.

Он не мог унять слез. Казалось, что внутри у него открылся источник, который никогда не иссякнет. В тишине горницы в красном углу которой перед образами теплилась лампада, слышались стихающие всхлипы Холопа, и Адриан тихо покинул комнату, чтобы не мешать этим новым переменам, которые начали происходить с жестоким Князем. Давно ушел Адриан, давно ждал его обед, но это не имело большой важности, потому что в душе Холопа разливалось море.

Не знал он, сколько проплакал времени, но, убрав руки от лица, первым, с чем столкнулся его взгляд были глаза Бога, которые смотрели на него со спокойствием и любовью. Холоп не смог сидеть под этим взглядом, он откинул край одеяла, поднялся и склонил голову, которую ни перед кем никогда не склонял. Он не мог снова поднять глаза и посмотреть на икону, его начинали душить слезы.

Холоп не мог больше здесь находиться, вышел из комнаты и отправился в сад, чтобы прогуляться. Внутренняя боль была так сильна, что он хотел бы вырвать собственное сердце, чтобы не мучиться, но не мог этого сделать. Даже когда однажды он был ранен в поединке почти насмерть, та, физическая боль, была не так сильна, как эта.

«Тебя мучает зло в твоем собственном сердце».

И не мог он убежать от нее, и не спал всю ночь. А под утро, сам не зная как, оказался у резных золотистых дверей. Это были те самые двери, за которыми раньше были его палаты.

Он постучал, ему разрешили войти.

Адриан сидел за столом и что-то писал при свете лучины.

– Пришел я сказать, что мучает меня долгое время. – сказал Холоп, и Князь, обернувшись, спокойно взглянул на него, ожидая, что тот скажет дальше.

Холопу очень тяжело давалось то, что он хотел сказать, но знал человек, что станет ему от этого легче. Он долго не мог решиться на это и долгое время боролся с самим собой, со своей гордостью. Но решил он, что больше не может тащить этот груз. И сказал.

– Прости меня.

Он не смотрел на Адриана, опустив глаза. Потому что в глаза он не смог бы это сказать. Что итак ему далось очень тяжело. В комнате повисло молчание, которое показалось Холопу таким долгим, что длилось несколько часов. Хотел уже сказать «ну, не томи же!», но Князь ответил:

– Бог прощает, и я прощаю тебя. Прости и ты меня.

С души Холопа словно свалился тяжелый камень. Он поднял голову и сдвинув брови, взглянул на Адриана.

Он понимал, что прощать его было не за что. И так легко простил его сам Князь. Холоп ответил молчанием, а потом сказал:

– Я хочу узнать больше о твоем Боге. Почему Он велит прощать врагов, и как стал ты таким. Я хочу узнать… как мне исправиться.

«И как получить такой же дворец, как у тебя» – мелькнула мысль.

Лицо Адриана стало серьезным, но взгляд смягчился.

– Добро, человече.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ХРИСТИАНИН

Глава четырнадцатая. Вера

– Есть один инок, который просветит тебя. Если хочешь ты, я позову его завтра. – сказал Князь.

– Я хочу узнать. – повторил свои слова Холоп.

– Могу я дать тебе одну Книгу. – Адриан встал, и, подойдя к книжному шкафу, взял оттуда искомое, после чего протянул ее Холопу.

«Святое Евангелие» – прочел Холоп надпись по-церковнославянски на обшитом кожей переплете.

– Я никогда не видел такой книги.

– Она особенная. Через нее с тобой говорит Сам Бог.

Холоп заставил себя коротко поклониться Князю в благодарность, попрощался и ушел, ожидая завтрашнего дня. Книгу он положил на стол и до прихода инока так и не решился эту Книгу открыть.

Человек, который в прошлом легко отдавал приказы об убийстве людей, убивал животных и отбирал последнее в полной решительности, теперь не решался открыть книгу.

Она лежала несколько дней, до тех пор, пока не пришел инок.

– Яросвет, – сказал Адриан, – инок пришел. Брат Флор.

Холоп наклонил голову, хотя не очень-то и хотелось ему этого делать. Внутри у него закипело: «Князь, преклоняется перед черноризцем!» Но он заставил этот голос молчать. Инок тоже поклонился ему. Холоп принял это как данность.

– Я оставлю вас. – сказал Адриан, прикрывая дверь.