Князь Ядыгар

Рассказывая о предательстве лучшего друга, подкинувшего Василию подметные письма, я, как и остальные, в ярости сжимал кулаки. Вместе с остальными я с трудом сдерживал слезы, когда убитая горем Аленка без сил свалилась на пороге своего дома. И также, как и они, плакал, описывая всеми брошенного и умирающего от голода отца Василия. «Боже, да они, как дети! Не понимают, что большая часть моих рассказов это выдуманные истории, в которых нет ничего правдивого и реального»

– … Так прошло шесть долгих лет, в течение которых Василия, как запертый в клетке пардус, бился о каменные стены темницы. От его былой стати уже давно ничего не осталось, – пропускаемые через себя эмоции уже давали о себе знать; я стал делать больше пауз, чуть задыхаться. – Он высох аки древний старец, руки и ноги его покрылись струпьями. От одежды остались лишь одни лохмотья. Но страшнее всего, что он окончательно отчаялся. Ему казалось, что у него вообще больше ничего не осталось. Ни любимой, ни свободы, ни даже надежды...

Наконец, я почувствовал, что устал окончательно и бесповоротно. У меня просто не было больше моральных и физических сил рассказывать дальше. И, тяжело вздохнув, я замолчал и опустился на стоявший у мачты бочонок.

В этот момент, когда я охрипший и уставшей от напряжения, облокотился на мачту, до меня вдруг донесся до боли знакомый голос:

– А что, молодший брате, дале-то было? – это был тихо появившийся на нашем судне Иван Васильевич и судя по лицу, его терзало просто жгучее любопытство. – Уж больно узнать мне хочется, удалось ли сыну боярскому, Василию, вырваться али нет? Нежто сгинул там, сердечный?! А отомстил ли он врагам своим?

Пока я отходил от такой неожиданности, Ваня продолжал, правда, уже явно обиженным голосом.

– Я тут к тебе в гости заглянул... Хм, а почто ты и нам такие истории не рассказывал? Бают, что ты уж седмицу тут народ потешаешь, – народ быстро расступился перед идущим царем и двоими его рындами. – Нежто я обидел тебя когда? Нежто обделил милостями своими, что не вспомнил ты об своем брате?

Я тут же вскочил со своего места и подошел к царю. Расположение и неприязнь Ивана Васильевича было такой ветреной особой, что относиться к ней следовало с особым почтением.

– Не со зла, Великий Государь. Прости дурака, не со зла это я, – и ведь ни капли лжи не было в моих словах; я ведь, действительно, эти дни просто развлекался, просто пытался себя занимать во время вынужденного безделья. – Лишь хотел сначала честь по чести научиться рассказывать, а потом и к тебе с наилучшими историями прийти. Ведь негоже Великому государю с плохими дарами идти.

Едва выслушав, Ваня просиял и порывисто меня обнял. Видимо, понравились мои слова.

– Не забыл, значит, не забыл, – хлопал он меня по груди. – А ты все–таки расскажи, как дальше судьба Василия приключилась..

«Вот заладил, как попка, расскажи и расскажи. Тут в горле все высохло, как в Сахаре. Спину в добавок ломит...». Однако, делать было нечего, приходилось переступать через себя. Здесь и сейчас царю не принято было отказывать. «Придется, походу, добивать местного графа Монте Кристо... Хм! А это что за тип такой? Что-то я раньше его и не видел или просто не замечал. Худенький, узкоплечий, с курчавой бородкой. Сразу видно, книжная душонка! Одет хорошо, по богатому. В добавок около царя держится». Не знаю, почему, но взгляд этого субтильного человека мне сразу не понравился. Было в нем что-то такое или оценивающее, или прицеливающее. Примерно так, смотрит человек на необычную букашку, раздумывая наступить ли на нее ногой или нет. «Надо бы потом спросить, что это за кадр. Да, не забыть бы...».

– Раз ты просишь, государь, то поведу рассказ дальше, – я развел руками и вновь сел на ту самую бочку у мачты, что приготовили для меня. – И когда потерял Василий всякую надежду и решил жизни себя лишить, услышал он звук один. Будто сорок сорок мышек серых копошились у него под лежанкой. Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш! Вскочил он с нее и увидел, как землица поднимается, а из поднее, весь в черной землице и сам ликом черен...

От нарастающего напряжение даже кто-то приглушенно вскрикнул, но его тут же угомонили его соседи, которым не терпелось услышать продолжение.

– Старик с седыми космами вылез и начал лить горючие слезы. Мол, брат он родной самого правителя, в темницу им посаженный уже двадцать с лишком годков назад. Ход целых пять годков на волю копал, а попал снова в темницу...

К сожалению, окончание истории у меня растянулось чуть не час, после которого я уже и не вспомнил об этом странном человеке.

Глава 9

Отступление 15

Поучение Великого Государя Иоанна Васильевича сыновцам как окормляти царство / под ред. Е. В. Демина. М: ОлмаМедиаГруппПросвещение, 2004. Серия «Подарочные издания» [отрывок].