Он знал, что в небольшом городе всего полтораста княжеских дружинников-гридней, которые хорошо владеют оружием, а остальные — беглецы из пригорода и ближайших сел. Разве это воины? Знал он также и то, что вокруг на много-много вёрст — до самого Чернигова и Киева — нет ни одной княжеской дружины, так как всё войско Игоря, ушедшее в половецкую степь, там и осталось… Ни Ярослав Черниговский, ни Владимир Переяславский, ни Святослав Киевский не придут Северской земле на подмогу, так как сами связаны силами Кончака. Поэтому чувствовал себя Кза здесь полным хозяином, как у себя в юрте. Свои силы, чтобы охватить как можно большую территорию, разделил на три неравные части: с большей остался сам с сыном Романом под Путивлем, надеясь без особых проволочек овладеть им, со второй частью послал Костука на речку Клевень, покорять ту округу, а третью поручил младшему сыну Чугаю, чтобы разорял берега верхнего Сейма.
Однако ни в первый, ни на второй, ни даже на третий день взять Путивль хану Кзе не удалось. Небольшая, почти круглая по контуру крепость вздыбилась против него высокими валами, дубовыми заборолами, а главное, мужественными защитниками. Утопив воинов из острога в Сейме, хан надеялся запугать путивльчан, а получилось наоборот: ещё больше ожесточил их, наполнил сердца непоколебимым решением — бороться до конца, стоять насмерть!
— Видите сами, братья, что с нами будет, если сдадимся! — обратился тогда ко всем защитникам крепости Владимир, показывая на плывущие по реке трупы. — Так поклянёмся ныне: Путивля не сдадим! Будем биться до последнего! Кза войдёт в город только тогда, когда ни одного из нас не останется в живых! Только тогда!
— Клянёмся! Клянёмся! — гремело на валах. — Путивля не сдадим! Лучше сожжём себя живьём, чем поддадимся ворогу!
Кза бесновался, но ничего поделать не мог. Подойти к Путивлю возможно было только со стороны поля, с севера, так как с других трёх сторон его оберегали высокие крутые откосы, по которым нечего и думать добраться к подножию вала. Но со стороны поля что бы ни придумывал Кза, прорваться в крепость ему тоже не удавалось.
Владимир поставил на этот участок вала лучших воинов — стрельцов-лучников, метателей копий, мечников, и они не позволяли половцам не только взобраться на заборола, но даже приблизиться к валу.
За время осады Кза совсем исхудал, почернел. Черные оспины делали его лицо похожим на старое потемневшее решето. В глазах — бешенство. Ещё бы! Собирался пройти всю Северскую землю, а застрял под Путивлем. Какой позор! Кончак узнает — засмеёт! Проклятье!
Он уже знал, что в Путивле находится семья князя Игоря — княгиня Ярославна с детьми, и поклялся захватить город во что бы то ни стало, чтобы их полонить. Вот это была бы добыча! Не только сам Игорь, а вся семья! За неё Игорь раскошелился бы — отдал бы все, что имеет! Пойдёт голым по Руси с протянутой рукой, как нищий, только бы вызволить жену с малыми детьми! Вот бы была утеха, настоящее отмщение за давнюю победу старшего брата Игоря — Олега над его ордою, когда ханские жены и ханские дети попали в княжеский полон!
Он вскочил с походного ложа и выскочил из шатра. Закричал охране:
— Всех беев ко мне!
Собрались беи.
Кза указал камчой в сторону валов Путивля:
— Там, за ними, княгиня Ярославна, жена Игоря с детьми! Как её взять? Кто скажет?
Беи подняли головы, начали чесать затылки.
— Чего молчите? — рассвирепел Кза. — Думайте! Говорите!
— Лучше нам Игореву волость пограбить, чем сложить свои головы здесь, — отважился нарушить молчание один, явно с согласия остальных. — Оставим Путивль. Спалим села дотла, всё там заберём!
Кза вскипел:
— Дурной совет даёшь! Села мы и так спалим! Теперь я вижу, что вы не воины, а паршивые бараны! Завтра утром все на приступ! Заготовьте длинные штурмовые лестницы, боевые топоры, щиты! Покормите пораньше людей, чтобы веселее были, и на приступ! Мы должны взять этот город!
— Как? — вырвалось у кого-то.
Кза повернул лицо к Путивлю, вновь поднял камчу.
— Мы обдурим Владимира Галицкого! Вот видите — перед вами ворота. Их так просто не взять — они хорошо укреплены. И всё же мы начнём приступ, пробиваясь к ним… Но это будет вовсе не главным нашим ударом. Владимир подумает, что именно здесь мы хотим прорваться, и стянет сюда все лучшие силы. А мы с ночи пошлём первейших своих батыров скрыться у выхода из глубокого оврага, что отделяет город от горы Перуна! — Он указал камчой вправо. — Там, недалеко от вала, дождёмся в укрытии нужного момента и бросимся на приступ! У Владимира там мало людей будет — мы быстро их сомнём и ворвёмся в город! Вы поняли?
— Ойе, ойе, — закивали головами беи.
— Тогда идите — готовьте все, как я сказал!