Князь из десантуры

Некоторые говорят, что это пламя не было ниспослано Всевышним, а стало плодом тайного знания самого бека Иджима, умеющего изготавливать огненное зелье. Но нам не дано судить о том, что или кого избирает своим орудием Создатель.

Эти события вызвали такой страх, что в лагере никто не сомкнул глаз до утра, и монголы были измотаны бессонной ночью.

С рассветом, когда татарское войско начало строиться для сражения, на него внезапно напали наши буртасы и башкиры, выпустив тучи стрел. Разгневанный Субэдей бросил на них свой тумен, однако башкиры начали отступать, не приняв боя. Тумен скакал в беспорядке, выкрикивая проклятия и размахивая саблями, пока не домчался до булгарского центра; башкиры и буртасы тем временем, разделившись на сотни, проскакали в оставленные для них коридоры сквозь наш строй, потеряв очень мало людей.

Увидев перед собой пеший полк, монголы обрадовались, сказав: «этих мы точно победим, потому что пешему не убежать от верхового», и бросились в атаку. Но свирепые черемисы храбро сражались, метко стреляя из луков и метая дротики из-за тына и земляных укрытий; когда же монгольские конники прорывались, то их встречали в копья и топоры, выбрасывали из седла специальными палками с крюками на конце, которыми черемисов вооружил бек Иджим; пехотинцы подрезали коням сухожилия и валили их на землю. Многие татары угодили в тайные ямы и приняли там страшную смерть; с обеих сторон тысячи погибли в этой жестокой схватке, но всадники всё же одолели и прорубились сквозь пеший строй, убив больше половины черемисов. Когда же монголы достигли леса, сараши под командованием сардара Хоря обрушили на головы нападающих подрубленные деревья и бросились добивать упавших. Сквозь получившуюся засеку монголам было никак не прорваться, и их атака застряла, как застревает топор в сыром бревне. Крики умирающих, ржание издыхающих коней, треск падающих стволов смешались в ужасный вой; и этот вой был заупокойной песней над погибающим туменом Субэдея.

Видя, что его корпус попал в безвыходное положение, туменбаши велел всадникам отступить. Монголы откатились и начали приводить строй в порядок. В это мгновение Кояш-батыр с разрешения царя Габдуллы, да не ослабнет зоркость его глаз, приказал напасть на расстроенные ряды татар той части ударного ак-булюка, которая стояла на правом крыле. Пять тысяч латников, цвет булгарского воинства, обрушились на монголов, как молот кузнеца падает на разогретое железо, разбивает его и плющит, словно воск. За короткий промежуток, равный времени чтения басмалы, стало ясно, что тумен обречён. Видя это, разгневанный Субэдей заревел, словно раненый пардус, пошёл на выручку и сам возглавил атаку своей главной силы – закованной в железо тяжёлой конницы, а также трёх тысяч кыпчаков под командованием сардара Азамата. Туменбаши Джэбэ дождался, когда ударный отряд удалится на пять полётов стрелы, и следом повёл в бой остаток татарского войска – шесть тысяч всадников, рассчитывая одним мощным натиском опрокинуть булгарскую армию и переломить ход сражения.

Страшный копейный удар монголькой конницы потряс ак-булюк: передние ряды булгарских латников рухнули на землю вместе конями, будто подрезанные серпом колосья пшеницы. Остальные же приняли бой, грудью встретив бешеный напор лучших монгольских багатуров.

Это была славная битва двух равных сил; никто не хотел уступить и никто не хотел признать себя слабее врага. Сталь ударяла о сталь, высекая искры; кони хрипели и грызли шеи друг друга; длинные копья вспарывали прочные латы, как гнилую ткань; вздымались кистени и топоры – и обрушивались на головы и плечи. Никто не брал пленных; мёртвые и раненые покрывали землю в несколько слоёв, как брёвна покрывают мостовые Биляра; и не было ни одного, кто дрогнул бы, струсил – сражались храбрейшие воины Вселенной, достойнейшие из врагов.

Однако тут подоспел Джэбэ, и монголы начали одолевать, а булгарские храбрецы подались назад, отступая. Субэдей, предчувствуя перелом, закричал, призывая своих воинов к последнему усилию.

И тогда бек урусов Иджим приказал поднять свой стяг, шитый драгоценной нитью – словно солнечный луч вспыхнул над полем смерти. Он вскочил в седло необыкновенного золотого жеребца, вознёс меч и бросился в бой во главе своей личной дружины. Тут же в небо взлетели десятки стрел с жёлтыми шёлковыми лентами – это был сигнал.