Князь из десантуры

Русич подошёл к лошадям, разыскивая свою награду за поединок с персидским борцом. Золотого жеребца нигде не было видно, и сердце Дмитрия сжалось в недобром предчувствии. Харлей дыхнул Ярилову в лицо, ткнулся в плечо, намекая: мол, соскучился по тебе, хозяин, нет ли какого лакомства?

Дмитрий гладил мерина и оглядывался по сторонам: кого бы спросить? Это заметил знакомый конюх, подбежал, поклонился:

– Приветствую тебя, Солнечный Багатур, победитель могучего Надира! По приказу бека я ухаживал за твоим чудесным конём, выгуливал и поил его, и с ним всё хорошо, спасибо небесному отцу Тенгри.

Дмитрий несказанно обрадовался и пошёл вслед за слугой, без умолку восхищавшегося Кояшем. Соловый красавец, заботливо укрытый попоной, стоял вместе с любимыми скакунами бека в наскоро возведённой конюшне.

– Тугорбек велел давать ему лучший ячмень и следить, как за драгоценностью! Я не смыкал глаз, оберегая коня.

Конюх замолчал, явно чего-то ожидая. Дмитрий сообразил, сунул парню серебряный дирхем и поблагодарил. Подошёл к Кояшу, любуясь. Прошептал:

– Нас ждёт трудный путь, друг. Но мы ведь справимся, верно?

Конь хрумкал сеном и кивал, соглашаясь.

* * *

Ночи ещё были холодными, и стражники жались к костру, неохотно отвлекаясь на обход вокруг шатров обширной ставки Котяна. Да и послушать историю всем хотелось.

– Тут и недалече совсем, три часа верхами, – объяснял вернувшийся из дозора багатур, нервно кутаясь в старую шубу, – глядь – они! Я этих поганых собак сразу признал, запомнил ещё с задонской битвы. Лошадёнки ниже наших, гривы с хвостами им не стригут, так лохматыми и ходят. Пятеро конных их было, а нас – дюжина. Старшой обрадовался: мол, сейчас живыми поймаем, хану привезём – награду получим. Мы и поскакали. А лошадки иховы, хоть невелики, а шустрые! Да ещё всадники отстреливались, ловко так – развернувшись в седле. Ну, и мы по ним из луков, да старшой прикрикнул – мол, хватит стрелы зря тратить, всё равно на скаку попасть трудно.

– Это он про кого? – тихо спросил только что вернувшийся с обхода караульный.

– С монголами встретились, совсем недалеко отсюда, – пояснил товарищ, – не мешай слушать.

– Ну, вылетели намётом к Сухому логу, казалось – вот они, совсем немного, и догоним, – продолжал бага-тур, – я уж и аркан приготовил, чтобы чужаков ловить. А из оврага… Ик. Ик.

Рассказчик начал икать, протянул руку. Кто-то сообразил, в чём дело, передал пиалу с кумысом. Багатур долго пил, а остальные слушали, не шелохнувшись, как ходит кадык.

– Вот. Из оврага ка-а-ак вылетит отряд. С полсотни, наверное. Они, шакальи дети, специально нас заманивали, на засаду наводили. Старшой и сабли вынуть не успел – стрелами утыкали. А я, недолго думая, жеребца развернул – и назад. Хорошо, добрый у меня конь. Вынес. Ик.

Кто-то вполголоса объяснял:

– Их всего трое вернулось. Остальных, наверное, монголы сварили уже.

– Так они что, людей едят?!

– Может, и людей. Пришли, непонятно откуда.

– Да они – те самые злые народы, что Искандер Двурогий в горе запечатал. Уже полторы тысячи лет с тех пор прошло, вот и сгнила печать-то. Всем нам теперь погибель пришла.

Стражники, ёжась то ли от ледяного ветра, то ли от страха, замолчали, и только чудом спасшийся багатур продолжал икать, да хрустели сухой травой стреноженные кони.

К костру вышел человек в глубоко надвинутом на лицо кыпчакском малахае. Глухим голосом произнёс:

– У меня слово к Котяну Сутоевичу. Важное и срочное. Отведите.

– Да ты кто такой, – вскинулся начальник караульных, – чтобы посреди ночи грозного хана беспокоить?

– Это не твоё дело. Скажи – известия у меня о Тугорбеке. Измену замышляет.

Начальник развернулся, рысью побежал к ханскому шатру, удивляясь.

Вот ведь страсти какие! Чужаки-монголы совсем близко от Шарукани бродят, бек Чатыйского куреня, оказывается, предатель…

* * *

Котян выслушал ночного гостя, прикрыв узкие глаза и не показывая виду, как его поразило услышанное. Украдкой взглянул на присутствующего при разговоре шамана – тот кивал и улыбался, будто соглашаясь с рассказчиком. Интересно, Сихер и вправду что-то понимает, или только притворяется знающим? Служители бога Тенгри всегда ведут себя свысока, намекая, что истинная власть принадлежит небу, а не земным правителям.

Хан наклонился к доносчику, строго спросил:

– Значит, ты хочешь сказать, что доблестный Тугорбек замыслил породниться с Мстиславом Старым ради того, чтобы самому стать ханом? И сравниться со мной по могуществу?

– Да, Котян Сутоевич.

– Хм. Такое обвинение должно быть обоснованным. Есть ли у тебя доказательства?

Гость покачал головой:

– Какие могут быть доказательства? Через три дня на рассвете Тугорбек отправится в путь. И когда он станет родичем самого главного князя русичей, первый жекурултай изберёт его вместо сгинувшего в бою Юрия Кончаковича.

Хан поцокал языком, будто сомневаясь. Продолжил разговор: