Князь Холод

С чего я, собственно говоря, взял, что с нами здесь будут советоваться? Нас собрали, чтобы довести до нашего сведения политическую обстановку и раздать заготовленные приказы. Ну, может, еще посмотреть на правильность реакции, не зря же Глазков так внимательно наблюдал за нами. А и ладно! Вообще-то грех жаловаться, пусть все устроилось не совсем так, как мы с Алешкой ожидали, главное – вырваться из столицы. Подальше от интриг и всевидящего ока Никиты Андреевича и поближе к простым людям. Не знаю, как царевичу, а мне в поле точно будет легче дышаться, нежели во дворце. Кстати, если считать, что я попал в местный аналог петровской эпохи, то откуда уланы? Вроде бы они попозже появились? Хотя какая мне разница? Не стоит забивать голову параллелями, нужно принимать этот мир таким, какой он есть, и стараться «встроиться» в него. Благо, что в тело князя попал, а не землепашца – как ни крути, а бонус солидный.

С такими мыслями я направился к выходу вместе с остальными участниками совета, но не тут-то было:

– Алексей, Михаил, задержитесь!

Ага, «а вас, Штирлиц, я попрошу остаться!». Пока не сильно страшно, но легкий озноб по спине пробежал, ибо в кабинете остался не только государь, но и глава Сыскного приказа. Впрочем, чего это я? Лично моя совесть чиста, ничего предосудительного я не совершил, а если у кого-то есть претензии к «раннему» Бодрову, так я ни при чем, я ничего этого не помню.

– Миша, я искренне рад тебя видеть, – Иван Федорович подошел к нам, замершим на полпути к выходу, и по-доброму, по-отечески положил руки мне на плечи. – Рад, что ты выжил в той странной истории, в которой Никита Андреевич обязательно разберется, и рад, что сумел избавиться от чахотки. Воистину, не было бы счастья, да несчастье помогло. И за ум ты вроде бы взялся, полк хороший сформировал, со штыком просто здорово придумал, пушек по своему усмотрению добавить не побоялся. Молодец, одним словом. Но, Миша, две дуэли за три дня – это перебор! Это никуда не годится!

– Видит бог, ваше величество, меня оба раза провоцировали, – осмелился я сказать слово в свою защиту, – никак нельзя было избежать.

– А ты, значит, изо всех сил пытался избежать поединка? – хитро прищурившись, поинтересовался государь.

– Хотел тихо-мирно жизнь с чистого листа начать, тем более что память ко мне не спешит возвращаться. Да, видимо, прошлое не оставляет в покое.

– Может быть, может быть, – царь задумчиво покачал головой. – А с Ружиной что? Подружился, что ли?

– Так жалко ее. За наши интересы пострадала, а живет тут изгоем.

– За наши интересы, говоришь? – подал голос из-за стола Глазков.

– За наши, за таридийские, – уверенно подтвердил я.

– Ладно, Миша, удачи тебе в походе, – вновь прервал нашу с Никитой Андреевичем маленькую перепалку Иван Федорович, – пришла пора вам с Алексеем взрослеть. Не подведите меня.

Я понял, что на этом моя часть аудиенции окончена, и, отвесив положенный по этикету поклон, поспешил покинуть помещение.

– Фу-х, – лишь добравшись до лестницы, я позволил себе облегченно выдохнуть и украдкой утереть пот. Вроде бы обошлось, не наломал дров, не ляпнул чего лишнего. Но напряжение испытал солидное, только сейчас и понял это. Нет, не по мне такая жизнь, скорее в поля, там всё будет проще: здесь свои, там чужие. Вперед, труба зовет!

Но до отъезда мне следовало нанести визит господину Калашникову. Царевич Алешка всё еще получает целеуказания от своего венценосного родителя, Глазков, которого я на подсознательном уровне опасаюсь, тоже занят, отношения с князем Григорянским выяснили, следовательно, его люди для меня не опасны. Если и имеются еще в наличии суперидейные друзья товарища Воротынского, то две удачные дуэли должны заставить их поостеречься, так что с этой стороны мне тоже ничего не грозит. Следовательно, самое время сделать вылазку в город.

У себя дома бывший купец вел себя совершенно иначе. Сегодня в нем не было ни капли нерешительности или смущения, сплошное самолюбование и выставляемое напоказ чувство превосходства. Нас с Кузьмичом и Игнатом Калашников окинул брезгливо-осуждающим взглядом, мол, целый князь со своими людьми пожаловал, а можно подумать, будто нищета какая-то случайно с дороги сбилась. И свой зад от широкого кресла он оторвал с такой нескрываемой неохотой, что мне мгновенно расхотелось вести с ним дела. Да и Юрий Иванович не горел таким желанием – разрыва помолвки с дочерью он от меня добился, и больше я ему был неинтересен. Плохо. Потому что на поиск других предприимчивых людей нужно время, а значит, реализацию даже тех немногих перспективных дел, которые я смог выжать из своего потребительского сознания, придется откладывать в долгий ящик. Обидно. С другой стороны – раз не получается, значит, время еще не пришло.