Князь Кий

- О… боги! Это же… стрела… Чёрного Вепря!

- Чёрного Вепря?! - воскликнул Кий. - Не может быть! Ты уверен?

Страшные звуки заглушили его слова. Кий поднял голову. В сотне шагов от них клин гуннов врезался на всём скаку в строй полян. Затрещали под копытами щиты, жутко закричали воины, засвистели копья, зазвенели мечи и сабли.

Гунны прорвали лавы полян и, раздваиваясь, окружали левую и правую части Полянских воинов. Началась сеча. А Чёрный Вепрь со своей дружиной скакал в сторону Родня.

Радогаст, казалось, не слышал всего этого - ни грохота, ни криков, ни конского ржания, ни посвиста стрел. Он понимал, что умирает, но страшное открытие придало ему сил. Он крепко сжал Кию руку.

- Я в этом уверен!… - сказал он отчётливо. - Достань из моего тула стрелу и сравни наконечники… Они одинаковы… Ах делал один зброяр[33], кузнец Мъякота…

Кий торопливо вынул из тула воеводы стрелу, сравнил наконечники. Одинаковые! Оба плоские, треугольные, с заострёнными усиками… Ясно - их делала одна рука!… Значит, убил Радогаста Чёрный Вепрь!

- Ну, что?

- Точь-в-точь! - ответил Кий.

- Проклятье!… Как он, значит, ненавидел меня!… И всё-таки подстерёг… - произнёс с нечеловеческим усилием Радогаст. - Уже холодеют руки и ноги… Дух смерти витает надо мной!… О боги!…

Ему стало совсем плохо. Изо рта пошла кровь.

Кий нагнулся над ним, но его голос тонул в рокоте приближающегося к ним боя.

- Мужайся, княжич! Может, это ещё и не смерть… - Кию хотелось утешить умирающего хоть словом, хотя он сам не верил в то, что говорил.

Радогаст медленно поднял веки, долго всматривался в Кия тускнеющими глазами. Потом слабо сжал ему руку.

- О-о… Солнце зашло… Темно стало… Отомсти за меня… Поляне гибнут… Я знаю, он предал… всех…

Радогаст вздрогнул всем телом, вытянулся и перестал дышать. Потрясённый его смертью, Кий ещё какое-то мгновение смотрел на суровое недвижимое лицо княжича. Затем быстро поднялся, огляделся и пришёл в ужас: поле боя было за гуннами. Они продолжали двумя крыльями окружать остатки полян, безжалостно круша их боевыми палицами, рассекая саблями, топча конями… А молодшая дружина Чёрного Вепря, вместо того, чтобы ворваться в прорыв и оттеснить гуннов, остановилась на холме и наблюдала за побоищем издалека.

«Чёрный Вепрь! Гнев Перуна на твою голову! Останусь живым, в отыщу - и за Радогаста, и за родовичей, что бесславно из-за тебя здесь гибнут!»

- подумал Кий и, схватив копьё, кинулся в кровавый омут, в самую гущу боя.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять - боевой дух полян сломлен, и им уже не выстоять против бесчисленных всадников Эрнака. Нужно спасать тех, кого ещё можно спасти.

И он изо всех сил прокричал:

- Поляне! Не позволяйте себя окружать! Отходите к лесу - он скроет нас и защитит от гуннов.

Его сильный, громкий голос перекрыл шум боя и прокатился над правым крылом войска полян. Левое же крыло было полностью отрезано гуннами и обречено на гибель.

Воины хотя и пали духом, услыхав, что кто-то ещё думает, заботится о них, сбились плотно друг с другом и, прикрываясь щитами, начали отступать к лесу. Теперь каждому стало ясно, только густой лес может спасти их от неистовых гуннов на конях, которые в открытом поле без всякого сомнения имеют огромное преимущество над пешими воинами.

Кий отступал вместе со всеми. До леса оставалось недалеко, но гунны наседали. Надо бы отбить их, задержать.

- Копьями! Копьями бей всадников! - кричал он. - Мечами вспарывай животы коням!

Он поднял несколько копий, их много валялось вокруг, и что было силы метнул одно в грудь мчавшегося на него гунна. Тот не успел отклониться. Острый наконечник сверкнул на солнце и пронзил всадника насквозь.

Потом ещё два врага упали рядом, сражённые мощной рукой молодого воина. Остальные всадники, встретив нежданный отпор, придержали коней и отвернули их назад.

- К лесу, други! К лесу! - вновь закричал Кий. - Гунны на конях не сунутся туда! Кто останется в живых, идите к Каменному Острову! Соберём там силы и ударим на гуннов! Боги помогут нам!

Поляне торопливо отступали к лесу. Передние уже нырнули в его зелёную гущу и оттуда начали стрелять по всадникам из луков, не позволяя им преследовать тех, кто ещё оставался в поле.

Кий отступал одним из последних. Разъярённые внезапным отпором гунны устремились на тех воинов полян, что прикрывали отход остальных к лесу. Теперь она гнали коней вовсю, размахивая саблями, боевыми палицами, с устрашающими криками - гурракх, гурракх!

Тёмная волна ордынцев мчалась, как степной вихрь. До леса оставалось с сотню шагов, но Кий видел, что до него теперь всем не добежать. И он, собрав вокруг себя тех, кто оказался поблизости, крикнул, чтобы прикрылись щитами и отступали с боем.

Немало воинов откликнулись на его призыв и, став плотной стеной, сдерживали наседающего врага. Гунны усилили натиск, но пробиться вперёд и посечь тех, кто бежал к лесу, не смогли. Их кони взвивались на дыбы перед щитами, копьями и мечами полян, дико ржали от боли, падали с распоротыми животами и разрубленными сухожилиями ног.