Князь Крымский, и прочая, прочая...

Под командой генерала Остен — Сакена в Одессе насчитывалось шестнадцать батальонов неполного состава. По моему настоянию добавили еще четыре пушки на батарею номер шесть под командованием прапорщика Алексея Щеголева. Она располагалась весьма удачно. Выдвигалась всех дальше в море. Незадолго до обстрела на батарею доставили новые «винтовые» снаряды. По два десятка на ствол. Показали на пальцах, как их правильно завинчивать взрыватели, ставить в стволы поддоны. Поначалу расчеты по привычке били накаленными до красна в специальных печах ядрами. Такие снаряды для деревянных кораблей представляли огромную опасность. После выстрела каленные ядра в полете разгорались, и летели, словно современные трассеры. Такой хорошо видимый даже в солнечный день след, помогал комендорам точнее целиться. Лишь к середине шестичасового боя, когда снарядные погреба истощились, артиллеристы начали применять и новые снаряды. И это сразу стало сказываться на результатах. Если в той реальности из девяти кораблей союзников доблестная шестая батарея повредила четыре борта, и, только один серьезно. То теперь статистика резко изменилась. Французский пароходо — фрегат «Воган» после пяти попаданий загорелся, и, немного погодя взорвался. В английский «Нигер» новый снаряд удачно попал ниже ватерлинии и выбил взрывом обшивку, и он начал тонуть на виду батареи. Французский «Везув» получил такие повреждения, что во время буксирования в Варну начал быстро погружаться в воду и затонул недалеко от порта, лишь мачты возвышались. Многие корабли союзной эскадры получили серьезные повреждения, от каленых ядер возникали пожары. С ними экипажи справились с огромным трудом. Еще один пароходофрегат «Тигр» после удачного попадания сферической бомбы в котел, влетел на мель. Впрочем, этому пароходу и в нашей реальности не повезло. Только тогда он попал на мель в тумане. Экипаж взяли в плен. С разбитого фрегата вскоре сняли паровую машину и пушки. Их тут же поставили на одесские батареи. Конфуз у союзников в этот раз получился знатный. Я боялся лишь одного, чтобы про наши секретные «винтовые» снаряды не узнали раньше времени. К счастью, батарейцы, под бдительным присмотром жандармов, сумели удержать языки за зубами. Хотя бы до середины лета нам нужно было, во что бы то ни стало сохранить секрет. Да и сами союзники еще не успели понять, отчего вдруг русские снаряды стали точно попадать, пробивать обшивку и взрываться внутри корпуса. Вбитый в них стереотип о нашей технической отсталости не позволил им тщательно изучить осколки, сложить и разгадать тайну. Но так нам долго вести не могло. Среди агрессоров дураков не было. Рано или поздно они смогут разгадать секрет нашей «вундервафли». И в этот раз коалиция не сумела, как ни старалась, высадить десант в порту. Наши славные артиллеристы смогли нанести им серьезные потери. Конечно, и они сумели сравнять многие наши батареи с землей. Как позже вспоминал генерал Остен — Сакен, он в разгар боя прискакал на шестую батарею, и увидел своими глазами последствия обстрела; «…там, на пространстве нескольких квадратных сажень был совершенный ад: пустотелые снаряды всех видов, перекрестно направленные на батарею, лопаясь беспрерывно спереди и сзади батареи, напоминали батальонный огонь из ружей; Щеголев распоряжался с невозмутимым спокойствием, артиллеристы служащие бессрочноотпускные и отставные, в рубахах, работали около орудий…». Удивительно, но жители Одессы в неисчислимом количестве во время боя заняли все возвышенности и от начала до конца наблюдали за обстрелом города и порта. Каждое удачное попадание во вражеский корабль сопровождался радостными криками. Многие из горожан сами рвались в бой наравне с солдатами гарнизона. «Не сдадим Одессу злодею!» кричали они.

Союзников все же потрепали малость. С других береговых батарей также добились некоторых успехов. Калеными ядрами сумели зажечь колесный пароход. Немного погодя на нем взорвалась крюйт — камера, и он затонул недалеко от набережной. Несколько дней вражеская эскадра находилась в море в прямой видимости, но, больше попытки подойти к береговым батареям союзники не предпринимали. Таким образом, высадка десанта провалилась с треском.

Разрушенную героическую батарею номер шесть по приказу Николая первого восстановили, и с тех пор она носит название Шеголевской. Также в честь бравого прапорщика назвали улицу в Одессе. Сам герой этого удивительного сражения скончался в преклонном возрасте в 1914 году в звании генерал — майора в Москве.