Князь Крымский, и прочая, прочая...

Больше всего меня волновал левый фланг, обращенный к морю. Он простреливался с моря. Он был самым слабым звеном в нашей обороне. В той истории союзники подвели флот и артиллерийским огнем сметали позиции русских батальонов, что позволило союзникам без потерь выйти к нам во фланг и нанести главный удар. На очередном совещании я вновь обратил внимание всех на этот опасный фактор.

— Господа, я прошу вас внимательно следить за всеми продвижения противника на этом фланге. Наши позиции с этой стороны должны прикрывать не менее двух полков, а лучше целой дивизии. Я внимательно осмотрел все подготовленные позиции. На мой взгляд, они не достаточно укреплены. У вас двое суток, что бы вы полностью отрыли здесь окопы на нужную глубину.

— Ваше сиятельство, так здесь и без этого одни кручи! Мы с них противника шапками закидаем! Ни один на такую высоту не поднимется, — усмехнулся генерал — лейтенант Кирьяков.

— Тем не менее, прошу вас господа эти шапкозакидательскими настроениями не увлекаться, — я строго осмотрел все собравшихся. — Наоборот, я даже запрещаю впредь среди подчиненных высказывать подобные мысли. Понимаете — запрещаю! Мы имеем дело с самыми мощными державами мира. Они нашу армию в два раза превосходят в численности и артиллерийской мощи. Да и на левом фланге есть немало мест, кои без особых усилий можно преодолеть инфантерии и выйти в тыл Минскому полку. Он окажется под ударом. Василий Яковлевич, попрошу вас особенное внимание уделить левому флангу. К вам в качестве резерва выделю три батальона ополчения. Их использовать только в крайнем случае.

— Что можно ждать от ополченцев, когда на них пойдут французы или британцы. Не дрогнут ли они?

— Не дрогнут. Они в течение полугода проходили усиленную подготовку. Самые лучшие унтер — офицеры нашей армии учили их бою. По стрельбе они не уступят, а может и превзойдут остальную пехоту. Для обучения на каждого ратника по моему личному приказу выделили триста зарядов. За триста шагов в глаз попадают. Еще раз обратите внимание на тыловые и рокадные дороги, которые вы должны подготовить для беспрепятственного продвижения резервов и летучих артиллерийских батарей. Наша беда в большой растянутости линии обороны. Это почти восемь верст сложного рельефа. Поэтому мы должны весьма быстро перебрасывать резервы на самые опасные участки и создавать там огневой перевес. Тем более наши войска получили казнозарядные ружья и винтовки общим количеством шестнадцать тысяч штук. В дополнении к двум тысячам штуцеров, кои находятся на вооружении наши батальонов, это огромная сила. Наша задача верно распорядится таким преимуществом. Четыре тысячи винтовок мы выдали самым лучшим батальонам. Двенадцать тысяч казнозарядных патронных ружей с винтовальными пулями создадут настоящую стену из свинца. Да, и обычные пехотные капсульные ружья с винтовальным пулями, лишь немного уступают британским и французским штуцерам по дальности. Основной упор мы сделаем на ближний бой на триста — четыреста шагов. Наше преимущество в скорострельности будет колоссальным! Тем более враг на открытом пространстве, а наши молодцы сплошь находятся в добрых укрытиях. Их ничем из сплошных окопов не выковыряешь. Посему, слушай мой приказ. Любое отступление без моей команды будет наказываться военным судом. Вплоть до расстрела, не взирая на чины, звания и былые заслуги.

— Ваше сиятельство, а не слишком ли сурово? При Бородино таковой лютости не было. Там Москва была за спиной, а ушли с позиций, сохранили армию, — зашумели офицеры.