Князь Лавин

У него в голове была только одна картинка: белое лицо, запрокинутая линия горла с бьющейся жилкой, – там, под копытами. И еще кровь.

Аргол, почуяв настроение всадника, взял с места в сумасшедший галоп, грудью сшибив какого-то зазевавшегося всадника. Илуге уже понимал, что опоздал. К горлу подкатывали сухие спазмы, словно бы он пытался вытолкнуть наружу слепящую, затмевающую разум боль – и не мог.

У ворот все было кончено. Отряд Баргузена был уничтожен в считанные мгновения практически полностью, всюду валялись тела, а те, кто смог двигаться, уже отъехали назад, к приближавшемуся подкреплению. Куаньлины, довольные своей вылазкой, скрылись за воротами, – вероятно, решив удерживать свой рубеж обороны.

На дороге перед воротами остался только один человек, медленно поднимавшийся с земли. Даже на таком расстоянии Илуге не мог не узнать Ягута – по росту, горбатому торсу, черной бороде. Кузнец двигался как-то слишком медленно, поднимаясь с земли. В следующее мгновение Илуге понял, что он держит на руках Яниру, рыжие волосы, клейкие от крови, свисают до земли. Аргол птицей летел к нему через поле, далеко оставив позади остальных.

Сзади ударили лучники. Стрелы дна за другой втыкались Ягуту в спину, не причиняя видимого вреда, – видимо, Ягут сковал себе лучшую из кольчуг. Гигант с великолепным презрением к смерти шел ему навстречу, словно бы не замечая свистевших стрел. Медленно. Слишком медленно.

Когда они встретились, стрелы уже не доставали его. Илуге спрыгнул с коня, и в этот момент покачнулся: наконечники стрел тут и там торчали сквозь кожаную рубаху кузнеца. Ягут был без кольчуги, и кровь уже заливала песок в том месте, где он стоял, темной лужей.

Илуге осталось до кхонга два шага, когда у того изо рта хлынула кровь, мгновенно пропитав бороду. Горбун упал на колени, даже при этом не выпустив своей ноши. Голова Яниры бессильно лежала у него на плече, и у Илуге все поплыло перед глазами, когда он увидел это: проломленную кость черепа чуть выше уха, и что-то красновато-белое под ней. Мозг.

Он сделал шаг вперед, протягивая руки.

Кузнец еще сопротивлялся смерти, но Илуге было уже ясно: с такими ранами жить ему осталось самое большее несколько мгновений.

Глаза их встретились, и в глубине уже подернутых предсмертной пеленой глаз Илуге прочел что-то вроде мрачной улыбки.

– Умереть за нее, – прохрипел Ягут, с каждым словом давая толчок новому потоку крови, – Все… что… дозволено…

Он умер еще до того, как упасть.

Илуге встал. В голове его было оглушительно пусто. Звуки, казалось, куда-то отодвинулись, он не различал ли топота подъезжавших коней, ни что-то кричавших ему всадников.

Янира лежала на его руках, ее тело сотрясли ужасные короткие судороги начинающейся агонии, а потом она снова замерла, обмякла. Илуге чувствовал, что в горле у него клокочет, – единственная женщина, которую он когда-либо любил, умирала у него на руках, беспомощно и неотвратимо.

– Я приказываю вам уничтожить этот город, – негромко сказал Илуге. Почти прошептал, – Я приказываю вам убить всех. Всех.

Он не успел еще договорить, когда Эрулен с искаженным, побелевшим лицом высоко поднял меч, его рот искривился в крике. Он сам, а следом лучшие джунгарские, косхские, уварские сотни серо-рыжей волной покатились к воротам.

Город ответил стрелами и огнем, однако нападавшие, казалось, не почувствовали удара. Плотная масса всадников буквально смела возки и телеги, которыми защитники пытались загородить брешь. Через какое-то время Илуге услышал, словно издалека, протяжный грохот: это сорвалась с петель и упала под натиском конницы вторая половина ворот. Его войско вошло в Шамдо.

Он поднял глаза. Время текло иначе, и небо изменило цвет, став густо-сиреневым. И там, в этом небе, Илуге вдруг увидел сотни огромных белых птиц, описывавших над городом широкие, плавные, величавые круги.

Над городом, над которым уже начали подниматься вверх первые струйки дыма будущих пожарищ.

" Снежные грифы", – бесстрастно подумал Илуге, – " Откуда они здесь?"

А птиц становилось все больше. Слившись в один почти сплошной правильный круг, они медленно взмахивали белоснежными крыльями, и вытягивали вниз свои голые красные шеи. Глядя на него? Плача? Плача о Шамдо…

Глава 10. Заарин Боо

Хан Чиркен женился. Не то что бы это было совсем необычно, – в Великой Степи наступил месяц свадеб, да и с родственниками невесты, – степными охоритами, уже давно было все уговорено. Странно было, скорее, что он женился так поздно – поговаривали, что когда-то давно хан был влюблен в одну девушку, украл ее, и она погибла.