Князь Лавин

– И ты будь здоров, хайбэ Юэ, – не дожидаясь приглашения, старик сделал несколько легких бесшумных шагов в комнату, – Что-то давненько ты не заглядывал, да и думал обо мне вот сейчас. Мы, старики, такие вещи чувствуем. Вот и решил заглянуть.

Юэ чуть не хмыкнул. И действительно, чего уж тут – заглянуть! Однако он действительно недавно думал о старике и это пугало.

Он вспомнил, как при первой встрече настоятель показался нему не просто старым – дряхлым. Как его вывели под руки почтительные послушники, усадили, трясущегося, в кресло. Ох и умеет старик прикинуться немощным! Сейчас он стоял прямо, узкие зелено-коричневые глаза смотрят, кажется, прямо, в душу. А сам на этом изрытом глубокими морщинами лице что-то прочесть – и не думай! Скорее, можно прочесть что-то на гранитном утесе, что веками открыт всем ветрам.

– Я действительно думал сегодня о тебе, – Юэ решил не отпираться, – Размышлял, не пора ли снова проведать тебя. Беседы с тобой, почтенный монлам (так обычно уважительно обращались к населяющим Ургах жрецам высокого ранга), приносят мне большую радость и наполняют разум светом.

Старик усмехнулся:

– Вы, куаньлины, одному хорошо научились – льстить. Похоже, именно этот товар нынче в наибольшей чести у нашего князя.

– У нас это называется выказывать уважение, – смутился Юэ, и уловил по легкому движению седых бровей, по спрятанной в бороду улыбке: старику нравится его поддразнивать.

Юэ тоже улыбнулся.

– Могу ли я угостить тебя? – он было двинулся к двери, но был остановлен нетерпеливым жестом: значит, монлам все же посетил его по делу. Да еще таким странным способом. Плечи Юэ под темно-синим халатом хайбэ слегка напряглись.

– Я ненадолго. Слышал, выступать собираетесь. Вот и заглянул попрощаться.

Он с нажимом произнес последнее слово. Юэ почувствовал, что волоски на затылке пошевелились, словно дохнуло холодом.

– Откуда ты знаешь? – прямо спросил. Просто удивительно, как тщательно охраняемые военные планы просочились в отдаленный горный монастырь – и так быстро. Впрочем, если подумать…

– Знаю, – отмахнулся старик, – А еще знаю, что твои командиры, хайбэ Юэ, совсем ничего не смыслят в военном деле.

У Юэ против воли вырвалось нечто вроде утвердительного " ха!", но он тут же спохватился и напустил на себя суровый вид.

– В наших традициях также беспрекословно подчиняться командирам. Дисциплина без этого немыслима!

Настоятель какое-то время с каким-то даже сочувствием посмотрел на него. Юэ показалось – или его фигура все время чуть-чуть колеблется, словно между ними течет слой горячего воздуха, как бывает, когда смотришь на раскаленные солнцем камни?

– Умный смерть обходит стороной, а дурак сам идет ей навстречу, -пожал плечами настоятель, отступил на шаг, – Вот и пришел черед проверить, умный ты или дурак. Дурак, оказалось.

Юэ не обиделся – он уже привык получать от едкого монаха подобные " плюхи". И говорил он, кстати, всегда туманно.

– Ты думаешь, уважаемый монлам, что северные варвары нападут? У нас большое и обученное войско!

Старик уставился на него как-то по-совиному.

– Разве я что-то об этом говорил? Подумай лучше о другом:все вещи рано или поздно, – в строго определенное или неожиданное время, – изменяют свое качество. Легкое становится тяжелым, а все тяжелые вещи рано или поздно устремляются вниз. В этом – суть. Познаешь эту истину -останешься жив и сохранишь мудрость, не познаешь – выходит, мои старые глаза меня подвели. Прощай.

С этими словами он так же бесшумно отошел к окну…и исчез.

***

" Все тяжелые вещи устремляются вниз". Юэ провел половину ночи, ворочаясь от беспокойных мыслей. Тяжелые вещи… Идущая вниз по склону конница, боевые колесницы. Камни. Вода. Снег. Обвал в горах, который может их настигнуть? Вряд ли вершины сейчас укрыты толстой пушистой шубой из снега, который нестерпимо блестит на солнце. Внизу, в долинах, снег уже стаял, и линия ледников медленно поползла вверх. Иногда подтаявшие глыбы голубого льда обрывались с вершин прямо у него на глазах, исчезая в бездонных пропастях между хребтами.

Снег подтаивает. Вещи меняют свое качество. Легкое становится тяжелым и устремляется вниз! Осенью, во время этого злосчастного перехода, навечно врезавшегося в память Юэ, проводник говорил, озабоченно оглядывая склоны: осенью самая страшная опасность – холод, весной – тепло. Снег подтаивает, и становится мокрым и тяжелым: жди лавины… Юэ не доводилось видать лавин, но ургаши боялись их больше чего бы то ни было. Даже имя этого северного варвара, сына опальной княжны, означает в переводе " Князь Лавин"…

Означает ли сказанное старым настоятелем предупреждение? Мысли Юэ заработали на полных оборотах: да, в равнинах снег стаял, но высоко в горах он, – огромные пласты слежавшегося снега, – скорее всего, может стронуться с места от любого звука. А если в горы поедет конница… От этой мысли становилось неуютно. Должен ли он доложить?

Юэ доложил. Фу Йи выслушал его, потом посмотрел, как на умалишенного: