Князь лжи

Наилучшими кандидатами на роль убийц считались оборотни. Они плохо поддавались магии, а для обычного оружия были почти совсем неуязвимы. Они в несколько раз превосходили в скорости и силе даже самых лучших бойцов из рода людей. У оборотней была своя, родовая магия: в отличие от распространённой среди людей «классической» и стихиальной, она не могла принести им больших выгод, но вот зато, при должном уровне развития, могла служить весьма и весьма эффективным орудием убийства.

Поигрывая свитком, Гилькар спросил:

— Это всё?

— Всё.

Гилькар эс-Салькир, истинный оборотень из Древа Кошки, поднялся и вышел из комнаты. Предстояла охота на колдуна, и, предвкушая её, Гилькар ощущал в себе смутное томление, схожее с тем, что испытывают все кошки при мысли о птицах.

Глава седьмая

Эдрик спустился в книгохранилище поздним утром. Там всё было без изменений. Сновали по коридорам слуги, прилежно трудились в полутёмных залах переписчики и книгочеи. В середине дня принесли обед. Эдрик, захвативший с собой хлеб и мясо, решил, что тарелка горячего, да ещё и поданная прямо к рабочему месту, ему совсем не помешает. На этот раз, конечно, его никто не собирался кормить: князь обеспечивал пропитанием своих работников, а отнюдь не всех подряд, кто так или иначе оказался допущен к книгам. Слуги, сообщившие всё это Эдрику, намекнули также, что за отдельную — не такую уж большую — плату без проблем могут договориться с поварами о дополнительной порции для него лично. Сим предложением Мардельт и воспользовался.

Вечером вернулся в гостиницу, поужинал и лёг спать. С утра — опять во дворец…

Он сравнивал сохранившиеся остатки текстов с теми, что находились в подвале, в той его части, где работал Маскриб. Эдрик осознавал, что искать можно очень долго, поскольку не были известны ни наименования работ, ни имена авторов, ни то, чем они начинались и заканчивались. Безнадёжно испорченные, заляпанные кровью и мясным крошевом переплёты трактирщик вырвал и уничтожил, связки листов — распотрошил так, что теперь уже невозможно было понять, что и за чем следует. Многие страницы отсутствовали, оставшиеся — перемазаны кровью и золой до такой степени, что подчас уже невозможно разобрать, что было на них написано. Эдрик, ни по профессии, ни по внутренней предрасположенности книгочеем не являвшийся — ни грамма удовольствия от изучения мозаики букв и мятых бумаг не получал. Не известно даже, сохранилось ли вообще хоть что-то от книги, которой пользовался Маскриб перед смертью: ведь если именно её Маскриб употреблял для «вызова демона» то она, находясь ближе остальных к месту, где старикан «лопнул», вероятно, была разорвана на мелкие клочки и выкинута в таком виде вместе прочим мусором из комнаты Рапхабельта.

Просмотр тех страниц, которые всё-таки сохранились, ничего не дал. Там не обнаружилось ничего такого, из-за чего стоило бы специально оповещать Фремберга. Конечно, Рапхабельт мог ошибиться и придать огромное значение какому-нибудь совершенно несущественному тексту (например, принять мистические стихи со вставками из Искажённого Наречья за какие-то особые, необычные заклятья), однако в таком случае оставалось непонятным, почему книгочей так странно погиб. Кроме того, в своём деле, по словам Фремберга, он был профессионалом, и это значило, что «мистические стихи» и прочие заигрывания с Искажённым Наречьем, которым так любили предаваться излишне образованные обеспеченные горожане, вряд ли бы его обманули. По всему выходило, что искомая книга и в самом деле должна содержать в себе что-то особенное, выдающееся; кроме того, очень и очень вероятно, что в книге описана процедура вызова демона.

Прошла неделя. Кипа просмотренных книг росла, но ни конца, ни края работы не было видно. Манускрипты на Искажённом Эдрик просматривал особо тщательно, но среди ошмётков, оставшихся от рукописей Маскриба, имелось несколько текстов и на других языках, малоизвестных или вовсе забытых. Руны вились причудливой вязью, то, что могло показаться набором палочек или цепью завитков, являлось на самом деле какими-то словами, некогда значившими для авторов этих строк очень многое. Может быть, это были стихи, а может быть — история, как всегда, кровавая и безжалостная, может быть, чьё-то жизнеописание, а может — выдуманный рассказ или очередная притча из жизни богов, людей или бессмертных.

Временами, устав от подвальной сырости и темноты, Эдрик забирал стопку «особо подозрительных» книг на Искажённом и поднимался наверх, в библиотеку. Здесь было светло и чисто, и работалось куда легче, чем внизу. Временами в библиотеку заглядывали разные важные, богато одетые персоны. Эдрик не обращал на них никакого внимания, а они — на него. Не исключено, что среди посетителей был и сам князь Арзериш, но Эдрик, не зная его в лицо, не предпринимал попыток это выяснить. Во всяком случае, никто ни разу не потребовал от него немедленного оказания почестей правителю Рендекса, и Эдрик, отнюдь не горевший желанием их оказывать, был этим вполне доволен.