Князь мертвецов

Гул паровой машины ворвался в пещеру, будто наводнение — в стакан. С силой рикошетящего пушечного ядра заметался от стены к стене — и в тот же миг драккар разворотил выход из пещеры. Его скалящийся драконьей пастью нос взрезал высоченную стену камыша, переламывая ту в зеленую труху, и проскреб по прибрежному дну. С грохотом замолотило гребное колесо. Во все стороны брызнули вода, песок, камыш, вылетевший за борт мертвый варяг…

Драккар рывком дернулся, Митя растянулся на палубе, цепляясь за копыта своего паро-коня, сам не зная — пытается он удержаться или удержать. Драккар качнуло на борт: скрежеща копытами по палубе, паро-конь начал медленно сползать к воде. Драккар качнулся в другую сторону… и как пьяница из трактира, вывалился, наконец, на открытую воду. Будто невидимые путы лопнули и он понесся прямиком по серебристой лунной дорожке, перемолачивая гребным колесом темную ночную реку. Зацепившееся за колесо тело варяга то уходило под воду, то снова взмывало над палубой…

— Разворачивай! — уже не скрываясь, заорал Митя. — Носом к пещере!

— Что? — стряхивая землю, Ингвар приподнялся.

— Разворачивай, ты! — заорал Митя на мертвого варяга в рулевой рубке, вкладывая в этот приказ столько Силы и гнева, что драккар, казалось, подпрыгнул на воде от резкого рывка штурвала. — К орудию!

Пара мертвецов дрогнула, и переваливаясь, двинулись к дракону на носу.

— Ингвар, помоги им! Снаряд! Стреляй, морда германская! По пещере стреляй!

— Сами вы — морда! В зеркало на себя посмотрите! — уже на бегу проорал Ингвар.

Лавируя между мертвецами, германец пронесся по палубе прямиком к дракону-орудию на носу. Резко заваливаясь на борт, драккар почти упал в разворот. Автоматоны снова поползли к борту, следом за ними заскользила бесчувственная Даринка…

Ингвар всем телом налег на рычаг — гибкая шея носового дракона со скрежетом повернулась, выцеливая пещеру. Ингвар дергал какие-то рычаги — шипело, верещало, во все стороны било паром, Мите снова пришлось рухнуть на палубу, когда над ним пронеслась тугая струя кипятка. А потом шея носового дракона начала наливаться алым…

И в этот миг ходящая ходуном прибрежная пещера словно затихла на миг…

Медленно и торжественно над ней взмыли тени в рогатых шлемах…

— Helson holdt ord…[1] — донеслось шорохом ветра.

И Митя понял, что мертвецы проиграли.

Из пещеры стрелой метнулась туманная тень…

Шея носового дракона вытянулась и драккар плюнул огнем. В упор. Снаряд с воем вырвался из вскипевшей пламенем стальной пасти, драккар содрогнулся, отдачей его толкнуло назад. А завывающий и окутанный дымом и огнем снаряд, вертясь и гудя, пронзил надвигающуюся туманную тень, завернулся в нее и влетел в пещеру.

Грохнуло.

К темным небесам с блеклыми осенними звездами взмыл столб земли и огня.

Следом повалил густой и плотный туман, перевитый темно-багровыми мерцающими жилами. Внутри него отчаянно заметались пятна огня и… кажется… на миг обрисовалось лицо… рожа… настолько жуткая, что Митя захлебнулся собственным криком. Рядом на смеси германского и росского выругался Ингвар.

Пещера сложилась внутрь себя, обрушив сверху кусок берега. Облако земли и пыли темным сгустком зависло на фоне темно-синего неба… и начало медленно оседать. Рожа исчезла, только темные провалы глаз еще миг жутко мерцали на фоне ночного неба, пялясь на Митю. Потом пропали и они.

Митя медленно отнял ладони от ушей, настороженно вслушиваясь в мерный гул паровой машины и шлепанье гребного колеса. Драккар выходил на середину реки, далекие ночные берега терялись во мраке, лишь изредка вдалеке слабо мерцал и тут же пропадал огонек. Равномерно и как-то успокаивающе то всплывал над бескрайним ночным горизонтом, то снова пропадал повисший на колесе мертвяк.

— Что это… было? — сдавленно прохрипел Ингвар. — Кто это… был?

— Алешка Лаппо-Данилевский. — откликнулся Митя — голос звучал хрипло, как несмазанное тележное колесо, горло казалось забитым пылью. — А… вы про второго… Не знаю. Какой-то господин… с плохим вкусом в одежде… в портьере ходит… Так что, что бы он там не привез Алешке — это точно следовало уничтожить! Как думаете… — Митя судорожно сглотнул, сухо закашлялся и повторил. — Как думаете… Алешку… могло прибить?

— Вам лучше знать, вы ж у нас Хельссон… — пробормотал Ингвар. — Надеюсь, мы хоть ту тварь прибили… Фригг знает, что оно такое, но его на снаряд намотало!

— В тварях не разбираюсь! — с достоинством ответил Митя. Не объяснять же, что чутье на смерть молчит. — Сердце… — он постучал пальцем по правому лацкану сюртука, спохватился и постучал еще раз, уже по левому. — Сердце верит в лучшее: что все они изволили упокоиться под той грудой земли. Но разум… разум говорит, что такие, как господин Лаппо-Данилевский-младший не только не тонут… но и закапываются плохо. — и пошел приводить в чувство Даринку.

[1] Сын Хель сдержал слово (норв.)