Князь мертвецов (СИ)

Он вдруг криво и зло улыбнулся. Всего полтора месяца назад им владела отчаянное желание убивать, и губернаторша тогда казалась вполне приемлемой жертвой. Остается только жалеть, что вместо нее варяжский набег подвернулся!

А теперь что ж, теперь его самого ждет смерть. Он, конечно, будет сопротивляться до последнего, но если ничего не выйдет… то мысль о провале хитрых планов Леокадии Александровны послужит хоть каким-то утешением! Не будем им никакой свадьбы! Мертвецы не женятся!

— Так что писем подругам она писать не станет — чтоб те жениха не перехватили. Леокадия Александровна весьма радеет за своих юных родственниц: как ближних, так и дальних. настолько, что даже способна промолчать, по крайности, пока не будет знать точно. — заметив Митину улыбку, слегка нервно заверил Урусов. — Ну же, Митя, взбодритесь! За вами пока не гонятся с брачным договором, а мы уже пришли!

Митя глубоко, всей грудью вздохнул, точно сбрасывая с плеч невидимую тяжесть, и поднял глаза. Над ним красовалась уже знакомая вывеска «Домъ модъ для дамъ и господь», но сегодня он надеялся найти тут вовсе не труп!

— Сегодня самый важный день моей жизни! — беззвучным шепотом повторил он.

Глава 5. Спасение сюртука

— Нам в обход. — Княжич нырнул в узкий проем между домами, и потянул побитую пятнами ржавчины створку и шагнул во двор, — знакомое место, верно?

— Я тут труп нашел.

— Это вас как-то беспокоит?

«Он же считает меня Моранычем — с чего бы Моранычей беспокоили покойники?» — уныло подумал Митя. Покойная Фира Фарбер, чей труп он вытащил здесь из дворового нужника, его и впрямь нисколько не беспокоила. Сидела себе тихохонько на крыше того самого нужника, рассеяно раскачивая на пальце сложенный кружевной зонтик. Зонтик то и дело касался дощатой стены, но не ударялся, а проходил насквозь, и тогда по всей слегка размытой фигуре девушки пробегала легкая рябь. При Митином появлении она подняла голову и на губах ее даже мелькнуло что-то вроде улыбки. И снова принялась раскачивать зонтик, точно маятник на часах.

Все знавшие ее, говорили, что Эсфирь Фарбер была неглупа, и для своего низкого положения неплохо образована. Если фабричную работницу, лавочницу и парочку мазуриков удовлетворила смерть задравшего их медведя и его цыгана-поводыря, то Фире нужно было истинное возмездие. Настоящий виновник. А потому она ждала. Тихо, терпеливо, и впрямь совершенно не беспокоя Митю, лишь иногда мелькая в отдалении, видно, чтоб убедиться, что тот ничего не забыл, и от решения рано или поздно добраться до господ Лаппо-Данилевских не отказался.

С трудом подавив желание кивнуть призрачной девушке как старой знакомой, Митя шагнул за Урусовым. Небрежно составленный у ворот штабель щетинящихся ржавыми гвоздями деревянных ящиков с едва слышным скрипом качнулся и принялся медленно крениться, норовя обрушиться Мите на голову. Митя стремительно проскочил мимо, груда ящиков замерла и застыла в хлипком равновесии. Будто передумала падать.

Насколько щегольским был передний фасад «Дома модъ», настолько задняя его сторона оказалась запущенной и неухоженной. Урусов с явным усилием потянул на себя облупившуюся дверь. Пронзительно, до зуда в зубах, заскрипели несмазанные петли, под облезлой краской тускло блеснул металл. Митя придержал дверь, с удивлением разглядывая сложный германский замок, обернулся, новым взглядом оценивая захламленный двор. А ведь если ночью идти, в темноте, до этой двери почти невозможно добраться не покалечившись, и уж вовсе невозможно — не наделав шуму.

На крыше нужника невидимый для остальных призрак приветливо помахал ему зонтиком, Митя хмыкнул и нырнул в сумрак коридора. Дверь за ним с душераздирающим скрипом захлопнулась и в коридоре воцарилась почти полная темнота. Темнота пахла. Знакомыми ароматами ателье: шерсть, раскаленный утюг и мел, сквозь которые тянуло приглушенными, но все ощутимым запахами старой лежалой одежды и пота.

Митя моргнул, в очередной раз поблагодарив особенность своего зрения. Если бы не умение видеть в темноте, он бы непременно врезался в составленные у стены стулья или груду ветоши на себя завалил! В отличии от ящиков с торчащими гвоздями — не смертельно, но весьма неловко. И неприятно.

— Кто там ходит? Кто бы не ходил — ходите сюда или, ходите отсюда, а не стойте там столбами!

— Это мы, Исакыч! — возвысил голос Урусов.

— Мы? — хмыкнули в ответ. — Ой вэй, как же много вы про себя сказали, уважаемые «мы»! Прям даже неловко спрашивать — а вы, собственно, какие-такие «мы» будете? Мы, Александр III, кровью Даждьбожей император?

— Господин Альшванг, не забывайтесь! — голос Урусова стал предельно строгим.

— Ах, вот это какие «мы»! — возрадовались в темноте. — Его благородие полицейский княжич.

В темноте коридора снова заскрипели петли, и отворившаяся на другом конце коридора дверь впустила внутрь немного дневного света. Урусов уверенно направился туда.