Князь навсегда (СИ)

— Сейчас… сейчас, голубка… — приговаривал мужчина, снимая с себя меховую безрукавку и укутывая Таню. — Теперь всё хорошо, сиятельная красота… теперь всё позади… — беря её на руки и вынося из пещеры, шептал он, словно она могла его услышать.

Он свистнул. Раздался звук раздвигаемых кустов и на открытое пространство вышли конь и пёс. Мужчина бережно перекинул свою ношу через седло и, с лёгкостью запрыгнув на коня, уверенно направился в лес по одному ему знакомому пути.

Часть 4 глава 5

Вскоре они подошли к подножью ещё одной горы. Небольшой частокол окружал поляну и маленький бревенчатый домик. Дом этот не бросался в глаза, так как с одной стороны его прикрывала гора, а с другой довольно густые заросли деревьев и кустарника.

— Вот мы и дома, — проговорил мужчина, спешиваясь и открывая едва заметную калитку. — Стой, Брам.

Конь замер. Мужчина бережно снял свою драгоценную ношу. Шикнул на пса, который вертелся у него под ногами. Открыл дверь. Оказавшись в небольшой уютной комнатке, он положил Таню на кровать, устланную шкурами животных. Потом, не снимая с неё безрукавку, укутал тканым пледом, а поверх него ещё и вязаным, и только после этого затопил печь. Зажёг несколько свечей в подсвечниках и вышел из дома. Закрыл калитку на засов. Покормил пса. Затем, прихватив из дровяника несколько поленьев, поспешил в дом.

В комнате было уже достаточно тепло, поэтому мужчина раскрыл Таню и снял с неё безрукавку. Дотронулся рукой до обнажённого тела. Оно было ледяным. Снова накинув на неё одеяла и несколько шкур, мужчина принялся за дело. На низенькой скамейке около входа в дом стояли два металлических чана, наполненные родниковой водой. Он набрал воды в котелок и поставил его на печь, затем взял с полок мешочки с разными травами и засыпал их в глиняный кувшин. После этого взял глиняный горшочек с мазью, несколько лоскутов мягкой ткани, шерстяные носки и подошёл к спасённой женщине. Оголив её ноги до колен, стал растирать ступни и голень коричневатой мазью. Надел носки и принялся растирать руки. Закончив эту процедуру, надел на неё рубашку и снова укутал спасённую женщину. Вода в котелке закипела, и он залил подготовленные травы. Потом поставил котелок на печь и положил в него несколько плоских, продолговатой формы, камней. Скинул с Тани шкуры и одеяла. Тело её все ещё было холодным и, видимо от холода, женщину била крупная дрожь. Вынув камни, которые уже достаточно нагрелись, он завернул их в куски ткани и, обложив ими тело Тани, снова укутал её. Отлил немного отвара из кувшина в глиняную плошку, добавил туда ложку лесного мёда. Подошёл к кровати и, разжав губы женщины, стал буквально по капельке вливать настой ей в рот.

Затем вышел из дома. Отвёл под навес рядом с домом коня. Снял седло. Протёр коня сухой тряпкой. Покормил.

Когда он вернулся в дом, Таня лежала в том же положении, в котором он её и оставил. Он склонился над ней. Теперь её била не только дрожь. Лицо покрывал холодный пот. Мужчина скинул одеяла и шкуры. Потрогал её и удивился: тело было холодным, словно он и не прилагал никаких усилий, что бы согреть женщину. Какое-то время он стоял в раздумье над ней. Потом решительно скинул с себя одежду, снял носки и рубашку с Тани и убрал камни…

… Таня не сказала бы точно, что это — сон или явь? Она дрожала от холода, когда чьи-то сильные руки прижали её к чему-то горячему. Она приоткрыла глаза и сквозь полуопущенные веки увидела мужчину, который обнимал её, прижимая к себе. Она не успела его разглядеть. Его губы прижались к её губам. Язык скользнул ей в рот. От его прикосновений ей стало тепло и необыкновенно сладко. Она, согреваемая его объятиями и поцелуями, перестала дрожать. Холод отступал, уступая место внезапно нахлынувшему наслаждению. Когда же его губы коснулись её груди, она снова впала в забытьё. Только чувствовала, как жар струится по телу… спускается ниже, ниже… собирается в огромный ком в низу живота, наполняет её изнутри, а потом… — взрыв! И горячие, обжигающие волны сладости разбегаются по всему телу. А дальше… темнота…

Мужчина лёг рядом с ней. Обнял безвольное тело. Поцеловал в висок:

— Прости, сиятельная Таня, что воспользовался твоей беспомощностью, иначе мне тебя было бы не спасти…

Ночью Тане стало хуже. У неё начался жар. Она металась в бреду. Повторяла постоянно: «Скорей бы… скорей…», а ещё звала то Буршана, то Мишара.

Мужчина вытирал её мокрое от пота тело. Менял простыни. Поил из ложечки отваром. Ночь была беспокойной и, к утру, он заснул, вместе со своей подопечной, глубоким, тяжёлым сном…

Часть 4 глава 6