Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер

Царским указом он получил назначение на пост Главного Директора Ладожского канала. Должность ответственная, но не слишком заметная. К тому же надо было много работать, что Юсупов и сделал. Проведенное князем тщательное исследование состояния водных путей Российской империи позволило ему обратиться к императрице с подробной запиской о значительных экономических выгодах, которые может дать строительство гидротехнических сооружений на Среднерусской равнине. Князь предлагал соединить системой каналов Ладожское озеро с Волгой и Окой. Увы, «портом пяти морей» Москва с помощью каналов стала только в XX веке. Впрочем, модель великолепного маяка на память о грандиозных планах XVIII столетия потомству все же досталась.

Занимался князь не только судоходством. Императрица Елизавета Петровна с редкостным постоянством привлекала Юсупова к многочисленным судебным разбирательствам и процессам над чиновниками своей администрации. Особенно любопытна оказалась работа следственной комиссии по делу «советника Академии наук И. Д. Шумахера и других, обвиненных в непорядочных поступках, в похищении многой казны, а паче в ниспровержении установления в науках»[31].

Между прочим, Юсупов пытался спасти великого русского ученого М. В. Ломоносова от излишнего пристрастия к горячительным напиткам. Позднее князю Николаю Борисовичу-младшему, правнуку Бориса Григорьевича, пришлось оправдываться перед потомством за прадедушку из-за применявшихся не совсем «гуманных и демократичных» методов лечения великого ученого…

В 1744 и 1748 годах императрица Елизавета Петровна назначала князя присутствующим в Санкт-Петербургскую Сенатскую контору, которая при ее частых отъездах в Белокаменную ведала текущими государственными делами. Елизавета Петровна, подобно своей сопернице Анне Иоанновне, тоже очень любила Москву, думала навсегда сюда переехать, но в качестве дочери основателя новой столицы на этот шаг никак не решалась. После ее смерти цари к Петербургу привыкли и в Москву больше не рвались. За них переехали большевики.

Микетти. «Маяк над каналом Петра Великого». (Модель в собрании Морского музея.) 1721–1722 гг. Репродукция из книги И. Э. Грабаря «История русского искусства».

В 1744 году императрица пожаловала Бориса Григорьевича чином Действительного Тайного Советника и вскоре назначила Президентом Коммерц-коллегии. Таким образом, благорасположение императрицы оказалось полностью восстановлено[32].

В качестве высшего государственного чиновника Борис Григорьевич тщательно вникал в дела Коммерц-коллегии, искал пути увеличения поступлений в казну от промышленности. В частности, его волновал вопрос улучшения качества отечественных сукон, использовавшихся в большом количестве для обмундирования армии. По этому вопросу в 1746 году князь сносился с иностранцем Раушертом. В это время у Раушерта в аренде находилась Ряшская суконная фабрика в тогдашнем Прилуцком уезде Полтавской губернии. В 1754 году фабрика была пожалована князю «в вечное владение», с условием обязательной поставки определенного количества сукна для нужд армии[33].

В 1750 году немолодой уже Юсупов, ему исполнилось 55 лет, почти старик по меркам того быстротечного времени, получил очередное назначение — Главным Директором (Начальником) Шляхетского Сухопутного Кадетского корпуса. Ему также повелевалось присутствовать в Правительствующем Сенате. (Морской корпус стоял рядом с Сухопутным, но учиться в нем желающих находилось немного — уровень обучения оставался довольно низок, и дворянских отпрысков туда приходилось загонять едва ли не из-под палки)[34].

Неизв. художник XVIII в. «За туалетом. Дама с арапчонком». 1770-е гг. Акварель. ГТГ.

В 1751 году за многолетние труды на благо Отечества князь Борис Григорьевич удостоился высшего ордена Российской империи — Святого Апостола Андрея Первозванного. Этот почетный акт знаменовал собой фактическое окончание активной государственной службы князя — и Сенат (если сенатор не был первоприсутствующим), и Кадетский корпус считались чем-то вроде мест с почетной пенсией. Здесь дозволялось служить, не особенно вникая в дела, чего Юсупов делать явно не умел и не любил.