Князь... просто князь

Товары принимала Пелагея. Кассия сверкнула глазами, желая на ней выместить свое раздражение на сына, но сдержалась, промолчав. В любом случае, если и ругаться, то не на людях. Ее до крайности бесило, что Пелагея, несмотря на принятие христианства, оставалась жрицей Макоши и справляла ритуалы, принимая самое живое участие в культе этой богини. Иной раз она хотела ее поколотить. Но сдерживалась… понимая, что злость – плохой советчик…

Глава 4

861 год, 21 августа, Гнездо

Ярослав внимательно слушал какой-то детский лепет мужичка, что привез вместо нормальной рыбы протухшую и просил оплатить ему поставку. Строго говоря не протухшую, а второй свежести с легким таким душком. Но сути это не меняло.

— Василий, — тихо произнес подошедший грек, — к тебе гости. Они ждут у усадьбы.

Наш герой скосился на него, но сдержался от демонстрации раздражения. Ярославу не нравилось, когда его называли этим именем. Сильно не нравилось. Но греки, что прибыли с Кассией, обращались к нему только так и только на греческом. Иногда он отвечал им на латыни, вызывая зубную боль уже у них. Но в целом – эта игра тянулось безобидно. Относительно безобидно.

— Разговор закончен, — достаточно холодно произнес Ярослав, обращаясь к рыбаку. — Ты хотел продать мне протухшую рыбу. Чтобы я ей кормил твоих соплеменников. Я сообщу о твоем поступке в племя.

— О не стоит торопиться… — замельтешил рыбак.

— Ты думаешь?

— Жара. Ты же понимаешь, я не знал, что рыба протухла.

— Поэтому положил испорченные рыбины вниз и переложил их крапивой? Обманывать – плохо. Делай с этой рыбой что хочешь, хоть съешь ее всю сам. Но если еще раз ты привезешь ее мне тухлой, то я больше никогда и ничего у тебя принимать не стану. Ты понял?

— Ясно понял, — кивнул рыбак. — А племя… ты ведь…

— Еще раз привезешь и все племя узнает о твоих проказах. Проваливай!

После чего отвернулся и энергично зашагал в сторону своей усадьбы. А грек, что прибежал к нему, из числа слуг Кассии, засеменил рядом. Она любила делать так, чтобы рядом с Ярославом постоянно были греки и при любой возможности обращались к нему на койне – высоком греческом языке. Он был у парня не так хорош, как латынь. Совсем не так. Поэтому практика казалась Кассии полезной. Да и сама она старалась разговаривать с парнем только на койне. Хотя местный славянский язык и учила.

Возле укрепленной усадьбы Ярослава ждали представители племени кривичей, восточной его части. В этот раз всего едва десяток глав самых уважаемых родов. Без совершенно лишней массовки, как в прошлый раз.

— Рад вас видеть, — подойдя ближе произнес конунг. — Отчего во двор не идете?

— Мать ваша серчает.

Ярослав скосился на Кассию, но та развела руками:

— Я не знаю, кто эти люди. И пускать внутрь укрепления испугалась. Распорядилась им вынести угощение и послала за тобой, — произнесла она на койне.

— Разумно, — нехотя согласился Ярослав. Он-то их запомнил. И мать, в принципе, могла бы тоже запомнить. Они ведь присутствовали на том собрании. А могла и не запомнить… В любом случае он своих гостей пригласил во двор – потолковать.

— Да ты не серчай, но мы лучше по городищу пройдемся. Посмотрим, как ты крепость строишь. А накормить нас матушка твоя накормила. Хоть языка не разумеет, но что путникам с дороги надо – соображает. Особенно по жаре. И кваса холодного, кислого. И поснедать.

— Ну как знаете, — чуть помедлив произнес Ярослав и не спеша пошел, увлекая за собой гостей. — Вы ведь, как я понимаю, не только на крепость пришли посмотреть? Что-то выяснилось по поводу рекрутов?

— Некрутов-то? — исказил непривычное слово один из старост. — Да. Обговорили мы все. И утвердили сто двадцать, одного голову сотенного, что заниматься делами этими станет. И за выставление выборного будет следить, и за исправным кормлением его.

— Сто двадцать один рекрут… — медленно произнес Ярослав, в голосе которого сквозило явное недовольство.

— Много, что ли?

— Мало… слишком мало…

— Мало?! — удивились старосты.

— Ополчение Гнезда от поселения не оторвешь. Ответные визиты недругам придется этим отрядом наносить. Сами понимаете – сила большая, но далеко не великая. Неужели сто двадцать одна голова – это все, что удалось собрать? Я думал, что людей в племени больше.

— Больше, — кивнул ближайший староста. — Но не все согласились. Дескать, многого ты жаждешь. И они не согласные свою кровь тебе на службу отправлять.

— Какие хитрые… — усмехнулся конунг.

— Хитрые?

— А как иначе? Они ведь промеж вас живут. Так?

— Так.

— И ежели на вас нападут, то мне придется идти вас защищать. Ну и их заодно. Только вы кровиночку свою выставлять станете. А я снаряжать да в бой водить. А они у нас на горбе с ветерком кататься станут. Ой молодцы!

Тишина.

Старейшины переваривали услышанное.

— Я этому Мокше зубы повыбиваю, — тихо, но веско произнес один из старейшин.