Князь Путивльский. Том 1

Прибыли мы в Кларенцу вечером предыдущего дня. Шхуна, две галеры и зерновоз, который мне не хотелось называть судном. Первой на рейд залетела под всеми парусами шхуна и, после крутого разворота, встала на якорь. Проделали мы это так красиво, что на берегу и крепостной стене вскоре собрались зеваки. Не знаю, что они еще хотели увидеть в нашем исполнении. Может, просто посмотреть на судно, о котором все говорят. Следом подтянулись галеры. Большая тянула на буксире зерновоз. На меньшей половина гребцов погибла. Часть освободившихся мест заняли арабы, захваченные в плен на большой, но все равно она отставала. К шхуне на шлюпке подплыл таможенник — пожилой грек, носатый и ехидный. Греки бывают двух видов — жизнерадостные и ехидные. С первыми лучше отдыхать, со вторыми — вести дела, но по жизни обычно получается так, что отдыхаешь с ехидными, а дела ведешь с жизнерадостными. Был у меня судовладелец из жизнерадостных греков. Я нахохотался с ним до слез. Это из-за его способности сбивать людей с пути праведного я попал в турецкую тюрьму. На этот раз мне повезло.

Таможенник окинул меня взглядом, сразу определил национальность и поприветствовал на славянском. Я ответил ему на греческом и, упреждая вопрос о грузе, представился:

— Я — зять князя Жоффруа де Виллардуэн, муж его дочери Алике. Прибыл в гости. — И добавил шутливо: — Пошлины заплачу лично ему.

— Тогда князь много их соберет, — ехидно пробурчал грек, сразу потеряв ко мне интерес.

После него приплыл рыцарь Филипп, кастелян Кларенцы, — типичный аквитанец с любезной улыбкой на губах и холодными, рыбьими глазами. Этот говорил на офранцуженном варианте латыни, которому меня научила моя жена. Уточнив, кто я такой и сколько верховых лошадей и телег мне потребуется на завтра, чтобы добраться со свитой и подарками до столицы, он отправился на берег. Наверное, сразу же послал к князю вестового с сообщением о прибытии родственника. В Андравиде подтвердили наличие такового среди русских князей, поэтому утром нам были предоставлены тринадцать верховых лошадей, на которых, кроме меня, поехали Савка с моей хоругвью и десять дружинников из сотни Мончука с ним во главе, и пять двуконных телег. На телегах везли пять бочек княжеской медовухи и меха, а также кое-что из трофеев: индийские ткани, ковры, пряности и благовония.

На галеры утром прибыли несколько городских кузнецов и начали расковывать гребцов, которые, напившись трофейного вина, выделенного мною, всю ночь орали песни. Они были почти со всех стран, расположенных на берегах Средиземного, Эгейского и Адриатического морей, в том числе и несколько ахейских греков, и даже два дружинника из Галича, служивших у болгарского царя Ивана Асеня, и семеро их сослуживцев-болгар. Они осенью попали в плен во время стычки с отрядом Эпирского деспота Феодора Ангела и были проданы в рабство иудеям, которые отвезли их в Александрию и перепродали. Галичанам и болгарам я предложил остаться на шхуне, пообещав завезти в родные края по пути домой. Пешком им бы пришлось добираться через вражеские территории.

Столица Ахейского княжества Андравида никаких защитных укреплений не имела. Даже вшивого вала или рва не было. Такое впечатление, что им некого бояться, хотя война, как мне рассказал сопровождавший нас рыцарь Филипп, идет на границах княжества. Эпирский деспотат — обломок Ромейской империи — дожевывал их сюзерена Фессалоникское королевство.

— Так что мы теперь напрямую вассалы Латинского императора, а герцог Афинский стал вассалом нашего князя, — сообщил мне Филипп.

Узнав, что я действительно родственник Жоффруа де Виллардуэна, он «надел» для меня улыбающиеся глаза.

В Андравиде количество православных церквей и католических храмов превышало всякие разумные пределы. Мне показалось, что религиозных заведений было больше, чем жилых домов. Православные церкви все были старыми, а католиеские — новыми. Княжеский дворец имел большой двор, обнесенный каменной стеной высотой метра четыре. Массивные дубовые ворота, оббитые ржавыми железными полосами, были нараспашку, но возле них стояли в карауле десяток пехотинцев в округлых металлических шлемах и кожаных куртках, вооруженные копьями, мечами и большими, почти в рост человека, щитами. Командовал ими рыцарь без шлема, но в кольчуге с длинными рукавами. Он с интересом разглядывал сопровождавших меня дружинников, то есть рыцарей по его классификации, облаченных в роскошные одежды, часть которых они получили из моих запасов. На меня он глянул мельком. Князю положено быть богато одетым, а вот то, что рыцари одеты не хуже, произвело на него впечатление.