Князь Путивльский. Том 1

Времени возиться с ними не было, поэтому я показал арабам, чтобы зашли в приоткрытую дверь капитанской каюты. Дверь закрыли и подперли копьем. Я оставил трех дружинников караулить пленных, а с остальными быстро вернулся на шхуну, приказав поднимать «ворон». Отвык я от галерной вони. Вернувшись на шхуну, с облегчением вдохнул воздух полной грудью.

Вторая галера в это время огибала первую по корме, метрах в двустах от нее, собираясь развернуться в нашу сторону и пойти в атаку. Они, наверное, были уверены, что их собратья еще сражаются с нами. Мои арбалетчики, расположившись на полубаке шхуны, обменивались любезностями с лучниками на баке галеры.

Отойти от захваченной галеры оказалось труднее, чем хотелось бы. Дружинники на баке, подставляясь под вражеские стрелы, отталкивались от нее алебардами, чтобы нос шхуны отошел от борта галеры, в то время, как другие поднимали фок. Но ветер был прижимной, из-за чего и возникли трудности. Я уже был уверен, что вторая галера успеет развернуться и протаранит нас. Она, действительно, начала быстро поворачиваться носом в нашу сторону, гребя веслами враздрай: правым бортом вперед, левым — назад. И вдруг весла обоих бортов перестали грести, остались опущенными в воду. Галера еще поворачивалась влево, но все медленнее. Так понимаю, главный двигатель перестал подчиняться командам с мостика — кошмарный сон любого капитана, особенно во время маневров в порту или узости. На галере послышались крики и вопли — приступили к ремонту двигателя самым быстрым и жестоким способом.

Поскольку галера продолжала поворачиваться влево, я повел шхуну, медленно набирающую ход, к правому борту галеры. До нее было метров сто, но курсом крутой бейдевинд мы преодолевали каждый метр слишком медленно. На галере вопли становились все громче. Видимо, ремонт скоро закончится.

Мы подошли к галере, когда на ней начали втягивать внутрь некоторые весла. Скорее всего, те, которыми теперь некому грести. Как только «ворон» оказался напротив бака галеры, его опустили, точнее, дали упасть. Мои дружинники поняли, что происходит на галере, и поспешили на помощь гребцам. Затрещали ломающиеся доски. Это пострадал трап. К счастью, не сильно. Быстро переправились по нему на галеру. Я побежал к корме по палубе правого борта. Большая часть арабов находилась возле гребцов. Они затаскивали внутрь весла. Рядом с ними валялись порубленные тела гребцов Услышав топот наших ног, оставили весла в покое и заспешили к корме, куда их призывал капитан — юноша лет шестнадцати с тонким, светлокожим, девичьим лицом, на котором черные усики казались досадным недоразумением. Из острой верхушки его шлема торчало белое страусиное перо, наклоненное назад. Кольчуга с длинными рукавами и рукавицами и шоссы были великоваты на него. Наверное, раньше принадлежали плотному и рослому крестоносцу. В руке он держал спату из многослойной стали. Тоже, наверное, трофейная. Вот только умение владеть ею не захватишь, ему надо учиться долго и напряженно. Я легко отбил удар его меча и одним ударом отсек голову с девичьим лицом от туловища в великоватой кольчуге. Также быстро разделался еще с тремя арабами, хотя последние двое не сопротивлялись, молили о пощаде. Мои дружинники тоже никого не жалели. Не надо было убивать гребцов. Их выжившие товарищи по несчастью громкими криками встречали убийство каждого араба.

Разделавшись с врагами, я приказал дружинникам:

— На шхуну! Быстро!

— Освободите нас! — заорали гребцы на разных языках, в том числе и на славянском.

— Мы сейчас вернемся! — пообещал я на бегу.

Впрочем, торопился я напрасно. На третьей галере поняли, что произошло на второй, трезво оценили свои шансы и решили не рисковать. Они быстро погребли почти против ветра, чтобы парусная шхуна не смогла догнать, позабыв забрать своих с зерновоза.

37

Столица Ахейского княжества Андравида находилась километрах в шести-семи от моря, как я понял из рассказов своей жены. Она этот путь проделала всего два раза в жизни: первый — младенцем, когда с матерью приплыла из Франции, второй — невестой сына Мазовецкого князя. Морскими воротами Андравиды являлся порт Кларенца. Это был небольшой город, окруженный рвом шириной метров двенадцать, заполненным морской водой, и стеной высотой метров шесть с семнадцатью девятиметровыми башнями, четыре из которых были надворотными. Толщина стены равнялась двум метрам. Сложена из необожженного кирпича на каменном цоколе метровой высоты. У меня язык не поворачивался назвать ее крепостной стеной. Хотя Великая Китайская и вовсе сложена из утрамбованной глины. От Морских ворот прямая улица вела к Андравидским, за которыми и начиналась дорога к столице княжества. Хорошая дорога, широкая и мощеная. По ней рано утром я и поехал в столицу.