Князь Путивльский. Том 1

Как воины, половцы меня не интересовали. Они годились разве что для грабительских налетов на русские княжества, с которыми я воевать не собирался. Оставалась дань, размер посильности которой, видимо, должен стать предметом торга. Не думаю, что она будет большой. А зачем мне нужны напряги с монголами из-за мелочи?! Жадность губит не только фраеров, но и князей.

— Если я возьму вас под свою руку, значит, возьму на себя и вашу вину за убийство послов и прочие ваши дела. Тогда татары уничтожат меня вместе с вами, — высказал я напрямую, что думал по этому вопросу. — Другое дело, если вы поселитесь в моих деревнях, перестанете кочевать. Старшие могут жить в Путивле.

То есть, я предложил им стать моими холопами.

— Оседлая жизнь — не для нас, — дипломатично отказался Бостекан.

Но и биться и умирать — тоже не для них.

— Татары вернутся. Степи здесь лучше, чем на их родине, зимы мягче. Придут со всей своей силой и будут гнать вас, пока не перебьют всех, — предупредил я. — Если надумаешь, приходи. Мое предложение останется в силе.

— Будем надеяться, что не вернутся, — сказал половец, — но за предложение благодарю!

Было заметно, что он ожидал большего. Встал в позу, а им побрезговали. Это обиднее прямого оскорбления.

— Надеюсь, это не повлияет на наши отношения, — сказал я. — До сих пор мы не создавали проблем друг другу.

— Да, конечно, — торопливо заверил он. Слишком торопливо.

Впрочем, мне было плевать на его отношение ко мне. В одиночку он не нападет. Силенок маловато. А пойдем на меня вся половецкая орда, его участие или неучастие в нападении ничего не изменит. Мы попировали три дня, после чего я отдарил его медом обычным и вареным и солью. Тратить на него ставленый мед не счел нужным. Мне от половцев ничего не надо.

В начале августа приплыли мастера каменщики и корабелы. Первых прислал и оплатил новый Великий князь Черниговский Олег Святославич. Вторых пригласил я для постройки шхуны. Ладьи меня не устраивали. Для моих далеко идущих планов нужно было судно побольше, побыстрее и поудобнее. Эти планы были главной причиной, по которой я отказался от Черниговского княжества. Я собирался весной в половодье пройти на шхуне пороги и выйти в море для занятия пиратством, а на обратном пути оставить ее на зимовку на острове Хортица под охраной местных жителей. Добычу на арбах перевезем выше порогов, где перегрузим на ладьи. На следующий год спустимся на ладьях и пересядем на шхуну.

На этот раз собирался делать шхуну без фор— и ахтеркастля. Высокие надстройки на баке и корме ухудшали мореходные качества судна. Сделаю полубак и полуют, утопив помещения наполовину в главную палубу, какими они будут у шхун в будущем. Нападать придется в балласте, значит, главная палуба будет примерно на одной высоте с главной палубой нефа, чего достаточно для взятия его на абордаж без особых сложностей. Лес я заготовил еще в прошлом году. Высушенные, дубовые и сосновые доски лежали в одной из осадных изб, которые по понятным причинам пустовали. Стапель соорудили на берегу реки. Там раньше был, но поскольку в Путивле строить ладьи перестали, стапель забросили. Часть бревен растащили, остальные сгнили. Пришлось делать заново. Путивльчане в основном строили челны-однодревки. Брали толстый ствол дуба, реже вербы, расскалывали напополам вдоль. Из обеих половин выдалбливали середину, получая два челна. Часто оставляли, в зависимости от длины, две или три монолитные переборки для повышения поперечной прочности. Нос заостряли, кормы закругляли, но иногда и ее делали острой, чтобы можно было плыть кормой вперед. Отверстия для крепления веревочных уключин рулевого весла делали и на корме, и на носу. Длиной такие челны были пять-семь метров, высота борта — около полуметра, толщина — около пяти сантиметров, а днища — до десяти. Использовали их рыбаки, мелкие торговцы, перевозчики. Иногда делали челны длиннее и шире, без монолитных переборок, раздвигая борта двухсоставными шпангоутами. Для этого челн заполняли водой на неделю, а потом возле бортов разводили костры. Дерево упревало и становилось на время гибким. Благодаря шпангоутам, могли и нарастить борта распаренными и согнутыми досками. Наращивали встык, то есть, насаживали, в отличие от ладей, которые набивали, то есть, делали внахлест.

Горожане сперва думали, что строить будем ладью, поэтому особого интереса не проявляли, если не считать ребятню, но когда увидели длину и толщину киля, высоту штевней и шпангоутов, стали приходить к стапелю толпами. Шутники предполагали, что я строю Ноев ковчег. Остальные говорили, что князь лучше знает, что делать. После того, как путивльцы услышали, что я отказался от Черниговского княжества, стали относиться ко мне с еще большим почтением. Как никак, почти Великий князь. Не в каждом уделе сидит такой.